Дон Алехандро, человек и чародей

— О, это еще одна страница в книге человеческой тупости, — радостно отвлекся ками от придумывания для меня работы. — Одному умнику пришло в голову создать зверинец из самых опасных тварей Сангрелара. Самое смешное, что ему удалось получить на это разрешение. Эй, балбесина, ты куда эту деревяшку откладываешь? В костер ее.

— Она может пригодиться для чего-нибудь другого.

— Например?

— Например, кашу на ней сварим.

— Хандро, ты совсем идиот? Ты не знаешь, что здесь было. Ничего из этого использовать нельзя. Только в костер. То есть сначала в дырку, потом в костер.

Я выглянул в окно — действительно, самое время подбросить что-то к десмондам, так что я набрал деревяшек и потащил к костру, прикинув, что до дыры придется бежать дольше, а дерево сухое и относительно легкое.

— Так что там со зверинцем?

— А, со зверинцем… Так вот, набрал он всякой живности по штучке и поехал по городам в турне. Только не учел, что охранять нужно получше, потому что нашлись экзальтированные дамочки, которые начали страдать о несчастных заточенных зверушках. И ладно бы просто страдать, так нет, в одну совершенно непрекрасную ночь вскрыли все клетки в зверинце. Выпущенные твари, самом собой, отблагодарили выпустившего сразу. Кто это был, так и не удалось определить. Предполагали даже, что придурков было несколько. Но твари в тот день порезвились так, что ополовинили город.

— Ого.

— Вот тебе и ого. Магов пригнали, те быстро тварей вычистили, а кого не вычистили сразу, тех потом догнали и пришибли. Кроме десмондов, потому что тот, которого выпустили, сразу обратил пару человек, и дальше они множились и множились.

— Десмонд — это сам себе копировальная машина.

— Во-во, — с умным видом подтвердил Шарик. — И вот что интересно, они свойств своих в отрыве от Сангрелара не потеряли.

— А остальные?

— Тварей размножившихся больше не было, слава Всевышнему. А травки пытаются вывозить. Второе поколение уже намного слабее, а в третьем только следы того, что нужно. Декокты с выращенными тут травами куда менее эффективны.

— Зачем же мы тогда этот гербарий набрали? — кивнул я на ящики.

— Гербарий — это сушеное, балбесина. И я про растения с Сангрелара. Про те, что появились после магического выплеска. А эти, что мы купили, они для обычных декоктов, понял?

— Понял, чего ж не понять. Ты очень доходчиво поясняешь.

— Доходчиво дон Леон пояснял, особенно когда брал в руки розги. Как известно, лучше всего наука вбивается через задницу.

— Поэтому Мурильо и вымерли.

— В смысле?

— В смысле, когда вбиваешь науку через задницу, в голове она не задерживается.

— Тоже мне, умник, — буркнул Шарик. — Давай ветром выдуем остаток мусора с третьего и второго этажей?

— Чтобы я обзавелся третьей могилой в этом мире?

— С чего бы?

— С того, что я только недавно чуть не угробился, — напомнил я.

— Там были сложные чары, которые делал я. А ты возьмешь обычный Воздушный поток, который учил совсем недавно, и выдуешь сам. Силу дозировать можно, чтобы себя не угробить. Чувствуешь слабость и прекращаешь. Тебе же не нужно уничтожать мусор, а просто его переместить.

Я скривился. Шарик знал толк в извращениях. У этих чар был очень сложный жест, который мне никак не давался в полной мере, поэтому получались они у меня сикось-накось, через раз, с неопределяемым направлением и со случайной подачей силы.

— Работай-работай, — правильно понял мою гримасу Шарик. — Мы из тебя еще настоящего чародея сделаем.

— Мы — это кто? — уточнил я с интересом, подозревая, что Шарик считает себя уже коронованной особой.

— Мы — это я и память дона Леона. Помни, что постоянные тренировки — залог успеха.

— Ага, — пессимистично согласился я. — Гни пальцы — и они рано или поздно согнуться в нужную хрень.

— Наконец-то ты начал хоть что-то понимать, — не оценил Шарик мои потуги в юмор. — Чародеи учатся правильно гнуть пальцы с детства. А ты стишки кропал.

— Не я.

— Разница? Эти пальцы привыкли держать перо, а не знаки. В чародейском деле мелочей не бывает. Отклячишь палец не туда — и не сможешь совладать с потоком.

Время до приезда Серхио превратилось в сущий кошмар. Я работал пылесосом наоборот, выдувая пыль из все щелей. Особой тщательности не требовалось, но и поверхностная уборка требовала полной сосредоточенности. Палец выгнул не туда — и вот уже поток ветра пытается выбить люк в потолке, а не устремляется вниз по лестнице. Пару раз я чертыхался и пытался взяться за веник, сделанный из веток выброшенного дерева, но Шарик опять проходился по моей необучаемости, а веник поднимал столько ненаправленной пыли, что я зло его бросал и опять переключался на чары.

После того как остатки мусора высыпались через неестественную дыру в стене башни, я стал окончательно грязным, мокрым от пота и злым. Хотелось уже сжечь здесь всё, чтобы больше не мучиться. И это было бы правильным решением даже с начала моей работы, потому что в этом хламе не нашлось ничего стоящего. Такого, что могло бы окупить мои трудозатраты.