Дон Алехандро, человек и чародей

— А ты, оказывается, тот еще ходок, — неодобрительно бросил Шарик. — Сколько еще сеньорит, которым ты что-то наобещал, рыдает по углам?

— Если ты забыл, то напомню. Конкретно я никому ничего не обещал, а тот, кто обещал, умер, а значит, все обещания слетели. И мне кажется, девица больше жалеет себя, чем покойного.

— Это да. А нам что делать? — проворчал Шарик. — При ней комнату не обыщешь. Моей невидимости не хватит, чтобы заглушить звуки. Нашла где сопли распускать.

Но тут из коридора донеслось: «Селеста, куда ты запропастилась? Вот ленивая девка!» и служанка последний раз всхлипнула, утерла слезы, сказала на прощанье: «Чтоб ты сдох, сволочь» и ушла, тихо прикрыв за собой дверь.

Ее лицо, хоть и опухшее от слез, было на редкость миловидным, а фигура отличалась приятными выпуклостями, но ненависть, которая прозвучала в ее словах, сделала девушку куда менее симпатичной в моих глазах. Ибо смерти она желала теперь уже мне.

— Чего застыл. Ищи, пока рядом никого.

— Чего искать? — спросил я.

— Тайники.

— А магией?

— Обленился ты, как я погляжу. — Четырьмя лапами из восьми ками уперся в бока, принимая позу сварливой хозяйки. — Уже ручками поработать не хочешь, все на меня рассчитываешь. Закрой глаза и поднапрягись, почувствуй, куда тебя тянет. Не зря же ты рвался в Вилью.

Я закрыл глаза.

— А если никуда не потянет?

— Что значит не потянет? — возмутился Шарик. — Зря я, что ли, рисковал, тащась с тобой в эту дыру? Если уж ты был уверен, что тебе сюда надо, то это не просто так. Значит, бери свое «надо» — и сматываемся.

Внезапно ноги словно сами понесли меня и остановили в нужном месте.

— Ты стихи собрался писать? — с издевкой спросил Шарик.

Я открыл глаза. Передо мной была конторка с чернильницей и валяющимися рядом перьями. Стопка бумаги тоже была в наличии. На верхней даже наблюдался набросок стихотворения.

Как свет звезды вечна моя душа,

Во всех стихах моих ее частица

Я ухожу отсюда неспеша

… сниться влюбиться утопиться?

Теперь и не узнать, на чем он остановился бы. Явно топиться не собирался. Рука сама потянулась к правой стенке и нажала на выступающий завиток. Сразу после этого выехал ранее незамеченный ящичек, из которого я достал небольшой пакет.

— Ага, есть, — обрадовался Шарик. — Хватай — и двигаем.

Пакет я достал и ящик задвинул, но уходить казалось неправильным.

— Подожди, еще не все, — уверенно сказал я.

Я постоял буквально минуту, и рука нажала другой завиток. Из открывшегося ящика я вытащил приятно звякнувший кошелек.

— О, вот и нашлись сто доранов, — обрадовался Шарик, — которые ты у той девицы взял на побег.

— Предлагаешь все-таки вернуть?

— Сдурел? Нам нужнее. Все? Или осталось еще что-то?

Оставалось еще что-то, но уже не материальное. Показалось, что душа настоящего дона Алехандро где-то здесь, она и помогла с тайниками, поэтому я прошептал:

— Не я виновен в том, что ты остался без тела, а меня в него определили. Не могу обещать, что отомщу королю Мибии, но постараюсь сделать для этого все.

В ответ раздался то ли стон, то ли вздох и что-то прошлось дуновением ветра по мне и Шарику.

— Про бумаги никто не знает, используй их без опаски — через них на тебя никто не выйдет. Взамен я хочу вот что. У Рамона Третьего не должно остаться наследников, иначе ляжет на тебя мое проклятие. Сроку тебе год.

— Доболтался, балбесина! — вспылил Шарик. — Промолчать не мог? Рот бы тебе зашить, так нет, уже поздно — повесил на себя обязательство.

— Как я до них доберусь? — прошептал я, уверенный, что меня услышат. — Где я — и где король?

Но ответил мне Шарик:

— Как-как — через кровь.

— Если бы это было так просто, то короли мерли бы как мухи, — заметил я. — А мы этого не наблюдаем.

— С чего ты взял что просто? Да, ритуал не из сложных, но из запрещенных и любой желающий его не проведет — сдохнет с большой вероятностью.

— Про сдохнет мне очень не понравилось.

— У тебя право крови, потому что ты чародей и потому что твой отец пытался тебя убить. Призраку это видно. Вот ведь сволочуга, ты его спас от нехорошей смерти, после которой душа растворяется, а он на тебя проклятье повесил. И ведь притянул тебя сюда он, а не сто доранов. Пострадать ты не пострадаешь, но ритуал без ограничителей заденет твоих родственников по обеим линиям, тогда все поймут, что ты выжил.

— Если через кровь, то заденет и Торрегроса, — продублировал я вслух для души.

Внезапно чернильница зашаталась и опрокинулась прямо на пачку бумаг. В луже чернил, неожиданно небольшой, оказался маленькая светящаяся красным бусина.

— Не заденет, — прошелестел бесплотный голос. — Если это использовать, не заденет. Бери и уходи. Да и мне пора.