Домой возврата нет

— Да Эмилию, кого же еще, твою мать, мальчик! — нетерпеливо отозвалась она и взмахом руки указала на источенный временем и непогодой камень.

Джордж наклонился и прочел знакомую надпись:

«Эмилия Уэббер, урожденная Джойнер»

и вырезанные под датами рождения и смерти стихи:

Голоса знакомого не слышно,
И не видно милого лица,
Дух ее вознесся в область вышнюю,
Ангелов узрит он и Творца.
Нам остались слезы и рыдания,
И одна лишь радость впереди —
Вновь ее обнимем в час свидания
В царстве божием на небеси.

— С этого и началось переселение! — говорила миссис Флад. — Никто бы и не додумался тут хоронить, если б не Эмилия. И вот, пожалуйста! — с досадой выкрикнула она. — Женщина уж год как померла и успокоилась в могиле, и тут он возьми да и вбей себе в голову, что надо перенести ее на другое место, и никакими уговорами его не проймешь! Как же, как же, твой дядюшка Марк Джойнер — он такой! Его разве переспоришь! — с жаром вскричала она, будто впервые изумляясь такому открытию. — Ну как же, еще бы! В ту пору как раз у них была вся эта передряга из-за твоего отца, мальчик. Он бросил Эмилию и ушел к той, к другой женщине… Но уж я-то должна отдать ему справедливость. — Она решительно закивала головой. — Когда Эмилия померла, Джон Уэббер поступил как порядочный, он ее сам схоронил — сказал, она ему жена, и схоронил. Купил участок на старом кладбище, там ее и положил. А потом, больше года прошло, — ты же и сам знаешь, мальчик, — и тут Марк Джойнер разругался из-за тебя с твоим отцом — кому тебя воспитывать, — и подал в суд, и выиграл! Ну как же, вот тогда Марк и вбил себе в голову, что прах Эмилии надо перенести. Сказал, не допустит, чтоб его сестра лежала в земле Уэбберов! Понятно, у него уже был этот участок, тут, на холме, никому сроду и в голову не приходило сюда забираться. Тут только маленький частный участочек был, несколько семей тут хоронили своих, вот и все.

Она помолчала, поглядела задумчиво вдаль, на город, потом вновь заговорила:

— Твоя тетка Мэй — она пробовала с Марком потолковать, но это было все равно как горох об стену. Она мне тогда все и рассказала. Да нет, куда там! — Миссис Флад решительно затрясла головой. — Раз уж ему что вздумалось, его ни на волос не сдвинешь! Она ему говорит: «Послушай, Марк, эдак не годится. Где Эмилию схоронили, там ей и надо оставаться». Очень не по душе ей была его затея. «У покойников, говорит она ему, тоже есть свои права. Где дерево упало, там ему и лежать», — вот как она ему сказала. Так нет же! И слушать не стал, никто не мог его переспорить. «Пускай, говорит, хоть и сам помру, а уж ее перехороню! Все равно перехороню, ежели придется — сам, своими руками гроб выкопаю, и на своем горбу через реку перенесу, и на холм втащу! Вот где она будет лежать, говорит, и больше ты ко мне с этим не приставай!» Ну, тут твоя тетка Мэй поняла, что уж он по-своему решил и толковать с ним бесполезно. Только ошиблись на этом, страх как ошиблись, — пробормотала она, медленно качая головой. — Столько трудов, и все понапрасну. Уж если он до того близко к сердцу это принимал, так и хоронил бы ее тут сразу, как умерла! А только, я думаю, это он из-за суда, после суда все друг на друга волками стали смотреть, — спокойно докончила она. — Потому и других начали тут хоронить, — она широко повела рукой, — с этого все и пошло. Ну, как же! Когда старое кладбище заполнилось, начали новое место приглядывать, ну и вот, один из шайки Пастора Флэка в муниципалитете возьми да и вспомни эту свару из-за Эмилии и сколько тут земли пустует кругом старых могил. И сообразил, что купить их можно задешево, ну и купил. Вот как дело было. А я всегда об этом жалела. Мне это с самого начала не нравилось.

Она опять замолчала и, поглощенная воспоминаниями, хмуро уставилась на источенный, временем и непогодой могильный камень.