Домой возврата нет

И вот, улыбаясь от удовольствия (поняв их намерения, приветливо заулыбался и официант), они заказали коньяк и сигары, расплатились и, сытые, пьяные, с приятным сознанием хорошо сделанного дела, ублаготворенно попыхивали сигарами и смотрели в окно.

Теперь они проезжали по крупному промышленному району Западной Германии. Ландшафт уже не радовал глаз, все вокруг заволокло копотью и дымом мощных заводов. Повсюду высились суровые каркасы огромных сталеплавильных и очистительных комбинатов, повсюду земля была обезображена отвалами и грудами шлака. Все здесь было грубое, продымленное, все насыщено жизнью, трудом, мрачными муравейниками промышленных городов. Но и этот край обладал своим особым обаянием — эта мощь без прикрас ввергала в трепет.

Приятели беседовали о проносящихся за окном картинах, о своей поездке. Они хорошо сделали, что истратили немецкие деньги, сказал Адамовский. За границами рейха стоимость марки невелика, а до границы уже рукой подать; и при том, что их вагон следует прямо в Париж, им не понадобятся немецкие деньги на носильщиков.

Джордж опасливо признался, что при нем тридцать американских долларов, на которые у него нет немецкого разрешения. Почти вся последняя неделя в Берлине, сказал он, ушла на бюрократическую волокиту, связанную с отъездом: он без конца таскался по разным конторам пароходства, пытаясь получить документы для возвращения домой, телеграфировал Лису Эдвардсу, чтобы выслал еще денег, потом получал разрешение на эти деньги. В последнюю минуту обнаружил, что у него еще тридцать долларов, на которые нет официального разрешения. В отчаянии кинулся к знакомому, который служит в бюро путешествий, спросил, как теперь быть, и тот устало посоветовал положить деньги в карман и ничего про них не говорить; если сейчас испрашивать разрешения властей, он пропустит пароход; уж лучше рискнуть, а по его мнению, риск невелик, и ехать так.

Адамовский согласно кивнул, но доллары, на которые нет разрешения, посоветовал положить в жилетный карман, куда обычно деньги не прячут, и тогда, если их обнаружат и станут его спрашивать, он может сказать, что случайно сунул их туда и совсем про них забыл. Джордж сразу послушался и переложил злосчастные доллары.

Этот разговор снова вернул их к щекотливой теме правил, связанных с деньгами, и к трудностям, которые терпят их попутчики — немцы. Оба сошлись на том, что их новым друзьям приходится нелегко и что закон, который позволяет вывозить из Германии всего десять марок, равно иностранцам и немцам, если только у них нет особого разрешения на большую сумму, к людям деловым, вроде маленькой блондинки или Брюзги, явно несправедлив.

И тут Адамовского осенила блестящая идея, плод его великодушия и непосредственности.

— Но почему бы… — сказал он, — почему бы нам не помочь им?

— То есть? Каким образом?

— Так ведь у меня же есть разрешение вывезти двадцать три марки, — сказал он. — У вас разрешения нет, но каждый имеет право…

— …вывезти десять марок, — сказал Джордж. — Вы хотите сказать, что мы оба потратили полагающиеся нам немецкие деньги…

— …но все равно можем вывезти столько, сколько нам полагается. Ну да. По крайней мере, можно им это предложить.

— То есть чтобы они передали нам часть своих денег, пока мы не пересечем границу?

Адамовский кивнул.

— Да. Я могу взять двадцать три марки. Вы — десять. Это, конечно, немного, но хоть что-то.

Эта мысль мигом завладела ими. Поняв, что могут помочь людям, которые так пришлись им по душе, оба возликовали. Они сидели и радостно улыбались, но тут через вагон-ресторан прошел человек в форме, остановился у их столика — а во всем вагоне только он был еще занят, все остальные обедающие уже ушли, — и властно сообщил им, что в поезд вошел паспортно-таможенный контроль и что им надлежит вернуться на свои места и ждать проверки.

Они тотчас встали из-за стола и быстро двинулись но раскачивающемуся вагону. Впереди шел Джордж, а Адамовский шептал ему в затылок, что надо спешить, не то они не успеют предложить помощь своим попутчикам.

Едва войдя в купе, они объявили трем немцам, что контроль уже в поезде и осмотр начнется с минуты на минуту. Все взволновались, засуетились. Стали готовиться. Блондинка занялась своей сумочкой. Вытащила паспорт, потом стала обеспокоенно пересчитывать деньги.

Адамовский молча за ней понаблюдал, вынул свое разрешение на деньги, раскрыл и сказал, что у него есть официальное разрешение на двадцать три марки, сумма эта у него была, но он все потратил. Джордж последовал его примеру и объяснил, что он тоже потратил все свои немецкие деньги, и хотя особого разрешения у него нет, но на десять марок он право имеет. Женщина встрепенулась, поглядела на одного, на другого и поняла, что они по-дружески предлагают помощь.

— Так вы можете… — начала она. — Но если вы хотите нас выручить, это просто чудесно!

— У вас найдется двадцать три марки сверх положенных? — спросил Адамовский.

— Да. — Она быстро кивнула, поглядела с тревогой. — У меня даже больше. Но если вы возьмете двадцать три марки и подержите их у себя, пока мы не переедем границу…