Домой хочу! Или как выжить?

   - Может, не стоит, тяжко же такое вспоминать? - Знаешь, сколь я это в себе носил, договорю ужо. Батюшка с пятью стрелами в груди, а мамушка рядом, тожеть со стрелой, а Коську с сестрицами я так и не нашел. Онемел я тогда от горя-то, видеть никого не мог, и попросился сюда вот, Богинюшкино озеро-то приглядывать, да с отшельником Ринтом кров делить. Ринт какие-то все заклинания новые придумывал и испытывал, я с домом по хозяйству, эдак полста лет и прожили, а потом чегой-то у Ринта не пошло, нашел я его в опытной уже холодного. И такая тоска меня взяла, что я и уснул с горя, ну это как бы в спячку впал, думал годочка на 2-3, а оно вона как вышло. Богинюшка на меня теперь серчает, ладно хоть дом начал меня принимать.

   - А бунт-то из-за чего произошел?

   - А из зависти и подлости нашей, чего ж ещё может быть? Она, Бастика-то наша, Богинюшка славная и добрая, мы ж за ней как беззаботно жили, да вот нашелся завистник один, начал подбивать всяких непотребных личностев на бунт, да какими-то посулами сумел договориться с чарфами, энти-то всегда недовольны были, что Богинюшка их на Дальний материк загнала. Оне как бы и люди и нелюди, в то время имели крылья, а поскольку были зловредные, Бастика их и наказала, а материк-от пустынный, горы почти везде, хозяйствовать они не хотели и не любили, вот на их злобе и алчности и сыграл отступник-то. А ить был в любимчиках у Богинюшки, да... Ну и среди лиардцев нашлися недовольные и алчные, вот и завертелося в один момент по всему Лиарду, в столице-то проспали, энти, сыскные, а пьяные да наглые начали громить дома, убивать и грабить. Войско с границы уже шло на подмогу - у нас ить мирно было, только и были служивые, что на границах, для порядку, ну а пока только мы, ведовые и дворцовая охрана и встали супротив бандитов-охальников. Мастеровые и те, кто похрабрее, тожеть стали к нам пробиваться, а мы, уже все ранетые, потихоньку отходили к храму Бастики. Богинюшка-то наша как бы два лика имеет: один вот как людской - ох и красива она, а второй вот, как Степка, только поболе будет в размерах и черна как ночь, такая гибкая вся, как вода, текучая. А в храме том были служительницы и кошки, завсегда там их много было, их баловали все, ну вот они и встали в дверях храма, как вон Степа, выгнулись и шипели, да только куда им против чарфов, не сладить малым с ними было, но кошки их славно отделали, хоть и самих живыми-то почти не осталося, а служительницы наравне с нами защищали Богинюшку. Да.... Нас ужо горстка оставалась, а энти богомерзкие рвались к Богинюшкиной статуе, один самый злобный замахнулся, чтобы кинуть в статую булыжником и заорал, что дескать, сравняем с землею все и тут вот и случилося... мы-то спиной стояли не видели, только как ветер из-за нас вырвался и шипение раздалося: "Как посмели вы, мерзкие твари, в моем доме пакостничать? Моих служительниц и имеющих мой облик зверюшек сгубить?" Энтот, с булыжником-то закаменел и вмиг пылью осыпался, вот тогда взвыли все нападающие и повалилися на колени, а из-за нас выпрыгнула черная, сильно злая кошищща, глаза красные, из них молнии летят, только повела по сторонам-то, и все чарфы уменьшились, стали этими мерзкими, что ночью летают, а днем спять книзу головами. А Богинюшка и сказала: "Сильно вы меня разостроили, не помните вы добра, не хочу я вам боле помогать и защищать, и будет так, пока не родится от иной и истинно поверившего в меня, имеющего две пряди в волосах, тот, кто объединит всех, тогда я и вернуся, а пока нет моего прощения вам, я сказала!" Тут в энту самую минуту в храм ввалились барсовые и пали в ноги Богинюшке, старший из барсов и молвил так: "Прости, нас, Великая, поздно пришла к нам весть, что объявилися у тебя враги, припоздали мы немного, но вот наше оправдание" - он швырнул голову отрубленную негодяйскую. У Богинюшки-то краснота из глаз исчезла, молвила она тогда: "За верность вашу не стану лишать вас моих святилищ, всем, кто меня до конца защищал, дарую удачу в делах и семейной жизни. А за слуг моих, безвинно погибших, она махнула хвостом, не бывать на этой земле моим ликам!"

   И исчезла, и все бунтовщики точас и в пыль обратилися. Мы-то убитых да ранетых начали выносить, уж больно в храме-то дух тяжелый стал, вот все как вышли, он, храм-то и рухнул, да прямо на мелкие камни и рассыпался. Мы-то потом узнали ужо, что, кроме барсовых владениев, везде, по всему Лиарду храмы-то и рассыпалися. Вот тогда и погрузилися все в траур, Богинюшка наказала. А барсовые с той поры в храмы Богинюшкины людишек-то и не пускают, они-то и не против бы, а какая-то стена не дает людям-то в храм войтить. Вона как, бунт отразился. А в Лиарде сколь не пыталися храм хоть один возвести Бастике, рушилися, сейчас-от не знаю, может и сменила гнев на милость Богинюшка, надо вот Пола попытать, я ить не при делах! А кошек тогда совсем мало осталося в миру-то, да и плодиться они стали мало, видать тоже обида большая на людишков-то у них завелася.

   ГЛАВА 3

   - А вот вы-то как оказалися у нас в миру?