Домой до темноты

Джимми Макчадо он перехватил во дворике, к которому вел проулок за пьяцца Антинори. Страж окликнул его на пороге квартиры:

— Простите, мы незнакомы… — Он вышел из тени и вскинул руки, изобразив широкую дружескую улыбку. — Вот сейчас увидел вас и подумал: черт, знакомое лицо. Кажется, вы приятель Сам Меткаф?

Слово за слово, разговорились: до чего тесен мир, соотечественники за рубежом, старая добрая Флоренция, все друг друга знают и так далее… Страж органично прикинулся разбитным натуралом, перед которым этакие джимми млеют: неловким, искренним, нагловатым.

Педик принял все за чистую монету и рассыпался в извинениях: он бы с удовольствием пригласил в дом, но квартира не его — он лишь приходит кормить кота. Да еще через день поливать цветы — и так целый месяц.

Когда Страж понял, что в портфеле ничего, кроме блядского платья, отпускать придурка уже было нельзя.

Назойливый зеленоватый голосок, контрастный синему ромбу, что медленно проворачивался в голове, приставал с вопросом: зачем?

Джимми напрашивался, вот зачем.

Брось, на кой тебе это?

Впрямь хочешь знать?

Тебе до смерти хочется рассказать… Зачем было убивать его, Страж?

Теперь возникли зеленоватые иголки. Страж взял ложку и стал методично обрабатывать шоколадный торт.

Педрилку нельзя было отпускать; во-первых, он видел мое лицо. Во-вторых, Сам наверняка ему все рассказала. И еще один бонус: он дал ее адрес в Венеции — маленький отель на острове Бурано.

Все, разговор окончен.

Закинув рюкзак на плечо, Страж двинулся по виа дель Моро. После жаркой духоты ресторана уличный воздух казался приятно свежим. Страж пересек мостовую и на секунду задержался в темной подворотне. Казалось, это было вчера — здесь он стоял и смотрел, как Софи навеки прощается с отцом.

Слово «прощание» имеет вкус и вес… Оно маслянистое и выскальзывает из пальцев. Когда-нибудь Эд узнает, как он любил его дочь. Надо ему вдолбить, что они с Софи были предназначены друг другу.

На перекрестке с виа Дель Соле Страж оглянулся — У ресторана остановился черный «мерседес». Интересно, кто выйдет из такси?

Нет, не Листеры. Страж двинулся дальше и сделал ностальгический крюк мимо Бадии — церкви, где, говорят, Данте впервые увидел Беатриче. Времени было с запасом, чтобы дойти до вокзала пешком, не опоздав к ночному венецианскому поезду.

11

Венеция

— А здесь что-нибудь заметил? — спросил я.

На столике между мной и Уиллом лежал альбом, раскрытый на рисунке с фасадом дома. Я ткнул в мансардное окно с раскрытыми ставнями и приподнятой рамой.

То самое, что открылось на сайте domoydotemnoty.

— Можешь взять лупу, — сказал я.

Уилл одарил меня уничижительным взглядом поверх очков, затем сдвинул их на лоб и пригнулся к рисунку.

— Вроде там кто-то стоит? — спросил он.

Я кивнул.

— Что можно сказать о ее состоянии?

Уилл задумчиво откинулся в кресле.

— Значит, рисунки основаны на картинке сайта, адрес которого остался в компьютере ее подруги?

— Виртуальный дом. Интерьера я еще не видел, но фасады идентичны.

Я уже рассказал о Сам Меткаф и нашей несостоявшейся встрече. Больше я о ней не слышал.

— Видишь ли, это не моя область, Эд.

— Я не спрашиваю мнения психиатра.

Кроме того, что он брат Лоры и один из моих старинных друзей, доктор Уилл Каллоуэй — старший консультант по психиатрии в больнице Модели.

— Да нет, спрашиваешь. — Уилл молитвенно сложил руки и усмехнулся. — Подавленные эмоции, желание скрыться или найти убежище, страх — все это передано весьма сильно. Конечно, я не исключаю, что рисунки — лишь плод воображения Софи. В этом доме обитают призраки и… кошмары.

Он подтолкнул ко мне тарелку с сэндвичами. Из Флоренции я прилетел рано утром и по дороге из аэропорта позвонил Уиллу — узнать, не сможет ли он со мной пообедать. В результате мы заказали еду в больничном кафетерии.

— А если это реальный дом, если он где-то существует? — спросил я.

Уилл взглянул на другой рисунок: два пустых кресла перед древним кабинетным телевизором в углу мрачной гостиной. На крохотном экране застыла знаменитая сцена из «Завтрака у Тиффани» [26]— Джордж Пеппард и Одри Хепберн целуются под дождем. Наверное, этот штрих Софи добавила от себя. Она любила этот фильм.

Уилл закрыл альбом.

— Я оставлю его, если не возражаешь. Хочу показать коллеге. Нужен объективный взгляд.

Уилл помолчал. Он очень любил племянницу.

— Мне кажется, она знала, что ее хотят убить, — вздохнул шурин.

— О чем таком неотложном ты хотел поговорить? Я ждал этого вопроса, и все же он застал меня врасплох.

— Ну ты, ей-богу…

Я рассказал о вчерашнем происшествии в гроте. Отметая предположение о галлюцинации, вызванной моим состоянием, я настаивал, что кто-то смотрел на меня сквозь отдушину купола. Мне не привиделось. Как и звонок по телефону.

— Наверное, я разговаривал с убийцей Софи.

— Конечно, иначе ты бы отправился прямо в офис, — улыбнулся Уилл.

— Ты не слушаешь. Я почти уверен — это был он.

— Своему приятелю Морелли сообщил?

— Какой смысл? — Я уже поведал о безрадостном визите в полицию, после которого понял, что только сам добьюсь справедливости. — Не волнуйся, я доведу дело до конца. Я его найду.