Доминик (ЛП)

— Почему ты не сказал мне, что он полицейский? Я заслуживала знать, и ты не имел права скрывать это от меня, Доминик. — Именно это расстраивало ее больше всего - секреты, которые мужчины скрывали от нее. Это было утомительно и унизительно, особенно когда это касалось ее. Мария не знала, от чего мужчины пытались "спасти" ее, но это определенно не помогло тому маленькому кусочку сердца, которое у нее было, когда оно разбилось на мелкие кусочки. Ирония заключалась в том, что чем больше они пытались защитить Марию, тем больнее ей становилось.

Возможно, Кейн и предал ее, но Доминик и Лука предали ее не меньше.

Когда она увидела, как его лесные глаза вернулись к своей задаче, Мария пришла в ярость от того, что он ничего ей не ответил и снова стал холодно смотреть на нее.

— Ладно, — огрызнулась она, вскакивая из-за стола.

Мария не могла поверить в это, когда она дошла до входной двери, а он все еще не остановил ее. В обычной ситуации она бы распахнула дверь и выбежала, но, положив руку на дверную ручку и медленно повернув ее, она поняла, что не должна была вызывать его блеф.

Заходите на…

— Не надо. — Властный голос Доминика заставил ее замереть на месте.

Мария спрятала улыбку, но она стерлась, когда она повернулась на звук скрипнувшего стула и увидела серьезное выражение лица и внушительную осанку Дома. Его ослепительные глаза обжигали ее. Он не сводил с нее глаз ни на секунду.

— Уходи, Кассиус.

Кас поступил так, как и следовало, тихо выключил телевизор и встал.

Мария прижалась спиной к двери, так как свирепый взгляд Дома не давал ей уйти. У нее перехватило дыхание, когда она поняла, что как только Кассиус выйдет из комнаты, она окажется в полном дерьме из-за того, как Доминик на нее смотрит.

Дверь спальни, закрывающаяся в коридоре, сообщила ей, что они остались одни, заставив каждый волосок на ее теле встать дыбом.

— Когда я узнал, что у вас с Кейном что-то было, было уже, блядь, слишком поздно. — Горячие слова Доминика были почти такими же горячими, как его взгляд. Медленно подойдя к ней, он продолжил, сокращая расстояние между ними.

— Я хотел, чтобы ты, блядь, выбрала меня, а не Кейна. Не потому, что ты узнала, что он коп, и я был твоим вторым вариантом, а потому, что я был единственным вариантом.

Было невыносимо смотреть на него, видя, как сильно она обидела Дома, выбрав Кейна, а не его. Он даже не пытался скрыть свою боль.

Лука был прав... Доминик был безумно влюблен в нее, а она совершенно не замечала этого. Возможно, это было потому, что идея о том, что она и он когда-нибудь будут вместе, была абсолютно безумной, учитывая, кем были их отцы. Но меньше всего она ожидала, что Доминик полюбит ее всей душой. Она ошибочно полагала, что, поскольку его фамилия Лучано, его намерения будут заключаться в том, чтобы использовать ее. Вместо этого она оказалась в объятиях мужчины, который именно это и сделал.

«Я лучше полюблю мертвеца и останусь одна до конца своих дней, чем когда-нибудь полюблю тебя».

Слова Марии обрушились на нее, как скоростной грузовик Маккара.

Она перевела взгляд своих драгоценных глаз на его грудь, не в силах больше смотреть на его боль. Мария знала, что причинит ему боль, еще до того, как произнесла эти слова. Она хотела, чтобы ему было больно, так же сильно, как он причинил ей боль, убив Кейна... или так она думала.

— Я..

Доминик поднял ее подбородок, заставляя ее снова посмотреть на него.

— Не смейте извиняться за то, чего не имеешь в виду, принцесса.

Боль в его глазах внезапно утихла, когда она увидела, как его губы едва заметно отклонились в одну сторону. Она смотрела на его щеку, чтобы увидеть, появится ли ямочка, и ждала, затаив дыхание…

— Ты дерьмовая лгунья, — поддразнил он, наклоняя свою голову ближе к ее. Перемещая ее подбородок указательным и большим пальцами, он слегка приподнял ее лицо, вытягивая ее длинную, нежную шею, чтобы легче было взять ее губы.

Мозг Марии говорил ей, что это неправильно, так как слишком рано после смерти Кейна, но, черт возьми, ее тело говорило ей, что это так... правильно. Ее губы умоляли ее сократить расстояние между ними.

Поэтому она поступила разумно, выбрав нечто среднее между разумом и телом, сохраняя полную неподвижность. Возможно, она и не проникала языком в его горло, как этого хотела какая-то ее часть, но она и не останавливала его.

Ее веки начали закрываться в предвкушении, когда он наклонил голову в сторону... прямо перед тем, как его губы приблизились к ее губам на миллиметр. Его горячее дыхание обдало ее ожиданием, когда он пробормотал слова:

— Я отвезу тебя домой.

Веки Марии снова открылись, когда он самодовольно отступил от нее, но каким-то образом ей удалось сделать так, чтобы он знал, что это ее не беспокоит.

«Лучше молись за свою душу... придурок».

Двадцать седьмая глава

Принцесса, не давай обещаний, которые не сможешь выполнить

Фары его затемненного "Мустанга" мигали, когда он отпирал двери машины своим брелком, когда они выходили из дома.