Доминик

И тут... Доминик наконец-то понял маленький секрет, в который его не посвятили, заметив, что глаза Сэла были не просто голубыми, они были иссиня-черными.

В конце концов, мир, блядь, действительно тесен.

Вернувшись на свои места, они смотрели, как Данте уходит и занимает место на первой скамье со своими детьми. Сэл сидел с ними, создавая впечатление, что он тоже один из его сыновей.

Доминик решил пока ничего не говорить, подождать до похорон, чтобы обсудить, насколько еще больше испортилась семья Лучано. Единственное, что порадовало его в этом открытии, так это то, что жутко бодрое настроение его отца испортилось. Однако оно быстро вернулось, когда священник начал. Чем дольше длилась месса, тем шире становилась его улыбка, а все остальные плакали.

В море печальных лиц единственным ликом, которое не отражало печали, кроме лика его отца, было лицо ангела, сидящего на передней скамье рядом с Лукой.

Он не мог не наблюдать за Марией на разных этапах похорон, гадая, в какой момент она заплачет. Он думал, когда хор будет петь евангельскую песню, она хотя бы будет выглядеть грустной, или когда грузчики будут выносить тело ее матери; но даже когда ее мертвую мать опускали в землю, она не проронила ни слезинки.

Доминик не мог не рассмеяться над тем, что считал ее ангелом.

Мария была принцессой мафии и таким же гребаным монстром, как и все остальные.

 

Одиннадцатая глава

Земля снова становится целой

Казалось, что это грех - бросать грязь на такой красивый, белый гроб. Каждая лопата издавала сильный стук от удара, который становился все мягче, когда грязь начинала заполнять яму глубиной в шесть футов.

Когда Доминик покинул кладбище, Мария вышла в противоположном направлении, и, когда земля снова стала целой, Доминик повернулся, чтобы бросить последний взгляд на принцессу.

Таким образом, из конца было создано новое начало.

 

Двенадцатая глава

Самая большая шлюха Блу-Парка

Поездка обратно в Блу-Парк определенно была неловкой, когда они садились в старый черный Cadillac Люцифера. Это была еще одна вещь, которая отделяла их от Карузо - видеть все новые модели Кадиллаков вокруг них.

Когда Люцифер повернул ключ в замке зажигания и машина с ревом завелась, его улыбка исчезла, потому что праздник закончился.

— Ну..., - начал разговор Доминик.

— Ну, что? — огрызнулся Люцифер, выезжая на дорогу и вклиниваясь в поток машин.

— Когда ты собирался сказать мне, что у меня есть еще один брат?

— Если бы я захотел, чтобы ты, блять, знал, то сообщил бы.

По его голосу Доминик понял, что, если бы он не был за рулем, он бы дал ему пощечину. Однако правда была очевидна: Люцифер явно был ошеломлен не меньше его, но не тем, что у него есть еще один сын, а тем, что его главный враг взял его к себе.

— Почему ты не хотел его? — спросил Доминик, глядя на свои руки, которые начали дрожать. Он не думал, что когда-нибудь по-настоящему поймет своего больного отца и то, почему он делал те или иные вещи. — Тебе нужен был гребаный солдат, но ты позволил ему гнить на улице?

— Его мать была шлюхой! — прорычал Люцифер в ответ. — Он мог принадлежать любому мужчине!

— Остановись, - сказал Доминик, чувствуя, как поднимается желчь. — Тормози, мать твою! - снова заорал он, когда его отец не остановился, и потянулся, чтобы резко повернуть руль. Они свернули на обочину.

— Что за...

Люцифер ударил по тормозам и захлопнул машину, когда Доминик выскочил из машины.

Когда Дом наклонился, из его рта хлынула рвота, и он с трудом выбрался из машины.

Весь день ему приходилось лицезреть радостное выражение лица отца по поводу того, что жену босса Карузо упокоили после трагического убийства. А теперь это дерьмо? Он мысленно перебирал в памяти все те гребаные случаи, когда проходил мимо Сэла, живущего на улице, хотел дать ему мелочь или пару долларов, которые были у него в кармане, но так и не дал. Потому что он использовал эти деньги, чтобы купить Кэт что-нибудь от скуки, застряв в подвале, или чтобы купить Ангелу и Маттиасу пачку пончиков утром на заправке, если у них закончились хлопья. Не зная, что каждый раз, когда он это делал, отказывал своему собственному чертову брату.

— Тебя тошнит? —лицо и голос Люцифера пропитались разочарованием, когда он, обойдя машину, увидел, что Дома вырвало. — Когда это я вырастил такую киску?

— Я съел остатки дерьмовой стряпни ДиДи сегодня утром, и от этого у меня, наверное, пищевое отравление, - быстро соврал Доминик, благодарный за то, что отец ему поверил.

Вытерев рот тыльной стороной ладони, он встал прямо, лицом к отцу. — Ты знал, что он твой сын, признай это.

— Я знал, - наконец признал Люцифер без угрызений совести. — Но только когда он родился, и я увидел его глаза, то понял это.

— Тогда почему ты не привел его домой? — спросил Доминик, сбитый с толку. Создать армию, чтобы вернуть город, было целью всей жизни его отца.

Люцифер молчал, явно размышляя, пока не выпалил. — Его мать была самой большой шлюхой Блу-Парка! Я не хотел, чтобы кто-то знал, что я спал с ней.