- Тебе ничего не угрожает, тебе нечего бояться. Я буду настолько откровенен и прямолинеен, что ты быстрей поверишь именно тому, что я тебе скажу, чем тому, что я таким образом хочу тебя вовлечь в какую-нибудь неприятность.
- Ладно, пошли в кафе.
- Поедим. Тогда поворачиваем назад, моя машина там.
- Что это за машина? – спросила она, когда я снимал с сигнализации свой джип, который был почти на две головы выше её.
- Додж.
- Зачем тебе такая большущая? Как ты с ней управляешься?
- Высоко сидишь, далеко глядишь. А вообще, она харизматичная, вот и всё.
- Никогда в машине так высоко ещё не сидела, даже не думала, что так высоко в таких сидится, - сказала она восхищённо, когда расположилась на переднем сидении.
- Да, это приятное ощущение. Ехать ещё приятней. Я, бывает, стресс в ней снимаю. Кто-нибудь чем-нибудь выступит неподходяще, пока от злополучного места добираюсь до следующего, обязательно с музыкой, уже забываю, что плохого недавно случилось, вот так.
Мы поехали по бульвару Зигфрида Анны Мейеровица в сторону Красной Двины, потом я свернул на улицу Кришьяна Вальдемара, потом Калпака, Пулквиежа Бриежа, и уже отсюда стал высматривать различные кафеюшки, чтобы из окна можно было увидеть мою высотку.
Наташа всё время разглядывала машину изнутри.
- Господи, как здесь всего много. Сколько всяких кнопочек! Ты все знаешь?
- Да не, на самом деле их здесь ни так много. Начинаешь тыкать и понимаешь, что здесь кнопок раз, два и обчёлся.
- Ну, не знаю. Очень красиво внутри.
- Потому что чисто, - пошутил я, вызвав в ней смех.
Я заметил кафе.
- Ты любишь вечером покушать сытно?
- Нет.
- Тогда давай в этом. Не против?
Наташа ответила, что не против, ещё до того, как у неё получилось выхватить взглядом не бросающуюся в глаза одинокую современную постройку, когда мы оставили за собой основную и ухоженную массу архитектурных творений 19-го века.
- Эй, вот там, на втором этаже, - сказал я, смотря за её взглядом, направленным вообще в другую сторону.
Она засмеялась.
- Да пойдёт, пойдёт, всё пойдёт, я уже увидела, что у тебя хороший вкус, - и тут, видимо, спохватилась и добавила, - и выбор некоторых вещей можно доверить тебе без оглядки.
Я внутренне рассмеялся – лучше бы она спохватилась и промолчала, иногда женщины не успевают за своими мыслями. Мне не понравилось вторая часть её реплики. Получается, что выбор не всех вещей можно мне доверить. Мне кажется, в этом проблема многих людей при устройстве сожительства с другими людьми. Все скорей остановятся на том, чтобы позволить партнёру быть инициатором половины или части от окружающего, чем думать о себе, как о готовом принять любые переживания, вносимые в его жизнь другим человеком. В этом смысле чета рабов могут оказаться свободней четы своих господ.
В кафе Наташа заказала салат и булочку с чаем, а я коньяк, мясное ассорти и фисташки.
- Наташа, есть два пути начала нашей беседы. Или ты мне рассказываешь о своей проблеме, и это связано, я так понимаю, с каким-то мужчиной, или проблемы нет, и тогда я могу начинать излагать своё дело. Учти, если проблема есть, мы не сможем двигаться дальше.
Наташа стала ковыряться вилкой в салате. Пару раз бросила на меня спокойный взгляд. Я ждал. Наконец она сказала:
- Да нет никакой проблемы, - и выдержав мой взгляд, поразив меня в очередной раз своими зелёными глазищами, спокойно отправила в рот первую порцию салата.
- Хорошо, - проговорил я после секундного раздумья (есть проблема), - тогда я начну. Я не знаю, сильно ли раздосадуюсь, если ты меня вдруг решишь перебить, не дав мне высказать мысль до конца, тем хуже, если уже в самом начале ты сразу и заранее отвергнешь всё, что тебе покажется, что я хочу тебе предложить. Ведь согласись, одно дело сделать вывод по намёкам, другое дело выслушать всё до конца.
Я сделал паузу, проверяя её послушание, готовность выслушать меня. Сделал глоток коньяка.