«Домик в тайге»

Михаил Задорнов «ДОМИК В ТАЙГЕ»

Ответственным за выставку молодых художников в редакции журнала назначили редактора отдела прозы.

Первым к нему вошел молодой художник, который еще никогда не выставлялся. Недавно он вернулся из поездки по Сибири и поэтому принес картину, навеянную воспоминаниями о путешествии, — «Домик в тайге».

Редактор долго смотрел на картину, потом сказал:

— Хорошо! Талантливо! Чувствуется, что вы владеете кистью. Но много. Надо сокращать!!! Тайга, сопки, листочки, ягодки… Было! Все это тысячу раз было и давно уже никого не интересует. А вот домик в тайге — это хорошо. Свежо! Его и оставим!

С этими словами редактор взял ножницы и со всех сторон обрезал полотно.

— Смотрите, как заиграл теперь ваш домик, — сказал он, — когда ничто не отвлекает нас от главной мысли. Запомните! В одном произведении должно быть не более одной мысли. Закон Якобсона. Тем более если произведение такого малого формата, как мы только что с вами установили. Но пойдем дальше.

Охотник, выходящий на крыльцо на мороз, и милое женское личико, провожающее его взглядом из окна из тепла и уюта. Это плохо, слюняво, сопливо… А главное, опять-таки было…

Редактор взял красный карандаш с толстым, как обрубленный бульдожий хвост, грифелем и жирным крестом перечеркнул ее печальное лицо.

— Вот так, — сказал он. — Не более одной мысли Это важно. Осталось что? Правильно. Найти эту мысль. Видите ли, — обратился он к автору, — сейчас ваш домик — нечто абстрактное, висящее в воздухе. А между прочим, в стране столько ударных строек. Молодежь повсюду охвачена энтузиазмом! Нехорошо проходить мимо такого явления.

Редактор взял кисть, и через минуту над входом в домик появился красочный плакат: «Здесь буде ГЭС!»

— Вот, — обрадовался он, — другое дело. И динамика увеличилась, и передний план заиграл. И даже интрига появилась. Мол, в лесу и вдруг ГЭС! Этим вы как бы хотите сказать, что нашей молодежи все под силу. И ГЭС в лесу без реки построить, и судостроительный завод в Каракумах! Учтите: вы молодой художник, поэтому должны сразу же заявить о себе как о человеке, поднимающем серьезна проблемы.

Так, что теперь? Теперь вроде можно перейти и герою произведения. Почему он у вас с ружьем? Охотник? Какие могут быть охотники на ударной стройке? За кем он там охотится? На кого вы намекаете? Нет уж… Сделайте его лучше рабочим. Каменщиком, простым героем труда. Это же очень просто — вместо ружья мастерок, вместо головы — каска. Да приоденьте его поприличнее. Вы видели когда нибудь, как одеваются на ударных стройках? Съездите в командировку, посмотрите. Заодно и сами приоденетесь… Стоп! А это еще что такое? — Редактор присмотрелся к лицу охотника-каменщика и сковырнул ногтем краску с его носа. — Это не надо, — сказал он. — Это лишнее. И так всем ясно, что на этом месте у него нос. Не надо разжевывать детали. Они лишь затягивают действие. И потом это несовременно. Словом, давайте, крутите, вертите, дорабатывайте — должно получиться. По-моему, у вас есть способности.

От редактора молодой художник вышел с радостно бьющимся сердцем. Скоро его картина впервые появится на настоящей выставке!

«Это ничего, что все переменили, — думал он. — Зато редактор сказал, что я способный. А значит, могу стать известным художником. И вот тогда… Вот тогда я никому уже не позволю вмешиваться в мое творчество».

Счастливый, он вернулся домой и решил тут же взяться за переделки. Развернул картину, увидел поставленный на ней крест и с грустью подумал: «Эх, вернуться бы туда навсегда! Да к выставке готовиться надо. А это сейчас важнее всего».