Домик в прерии

Он быстро катился вниз между голыми рыжими глинистыми утесами. Давно забытые дожди когда-то избороздили их трещинами и морщинами. Пойма ручья была холмистой. Невысокие округлые холмы поросли лесом. Кое-где среди деревьев зеленели большие лужайки. Олени отдыхали в тени деревьев или паслись на траве под солнцем. Завидев фургон, они поднимали головы, поводили ушами и, продолжая жевать, следили за ним большими добрыми глазами.

Трава пестрела голубыми, белыми и розовыми цветами дикого шпорника, на желтых кистях золотарника качались птицы, вокруг порхали стаи бабочек. Под деревьями сверкали звездочки маргариток, высоко в ветвях лопотали белки, вдоль дороги скакали белохвостые зайцы, а змеи, заслышав стук колес, старались переползти колею, суетливо извиваясь.

Ручей протекал на дне самой глубокой лощины в тени глинистых утесов. Когда Лора смотрела вверх, травы над утесами совсем не было видно. На крутых склонах, в тех местах, где еще сохранилась земля, росли деревья, а там, где утесы поднимались еще круче, деревьев уже не было и за остатки почвы отчаянно цеплялись кусты, Их наполовину голые корни торчали прямо над головой у Лоры.

— Папа, а где же стоянки индейцев? — спросила Лора.

Папа видел среди утесов брошенные стоянки, но сейчас ему было не до них. Нужно набрать камней для очага.

— Можете поиграть,— сказал он девочкам,— но так, чтобы я вас видел, и в воду не заходите. Не трогайте змей, здесь попадаются ядовитые.

Мэри с Лорой стали играть у ручья, а папа выкапывал камни и складывал их в фургон.

Девочки наблюдали, как по гладкой прозрачной воде скользили длинноногие водяные жуки; потом носились по берегу, распугивая зеленых лягушек с белыми манишками и со смехом смотрели, как они плюхаются в воду. В деревьях кричали лесные голуби и пели коричневые дрозды. На мелких местах плавали стайки крошечных рыбешек. В искрящейся воде они казались тонкими серыми тенями, и лишь изредка какая-нибудь рыбка поблескивала на солнце серебристым брюшком.

Возле ручья ветра не было. Неподвижный теплый воздух навевал дрему. Пахло илом и сырыми корнями, слышался тихий шелест листьев да журчанье быстрой воды.

Над илистым берегом, где все было истоптало оленями и в следе каждого копыта стояла лужица, роились тучи пронзительно жужжащих комаров. Пытаясь их отогнать, девочки шлепали себя по лицу, по голым ногам и рукам. Им хотелось побродить по воде. Было так жарко, а вода казалась такой прохладной. Лора подумала, что, если чуть-чуть окунуть одну ногу, ничего дурного не случится, но не успела она ступить в ручеек, как ее позвал папа, и ей пришлось быстро отдернуть непослушную ногу.

— Если хотите, можете побродить по воде на мелком месте‚— сказал папа.— Но выше щиколотки не заходите.

Мэри совсем немножко побродила по воде. Она сказала, что ей больно ходить по камням, уселась на корягу и принялась терпеливо отгонять комаров. Лора тоже их отгоняла. Когда она делала шаг, камешки больно впивались ей в ноги, но стоило остановиться, как мелкие рыбешки щекотали ей пальцы. Сколько она ни старалась поймать хоть одну рыбку, ничего из этого не вышло, и она только замочила себе платье.

Наконец папа уложил камни в фургон, позвал девочек, они залезли на сиденье, и фургон стал выбираться через леса по холмам наверх в прерию, где всегда дуют ветры, где поют, шепчутся и смеются травы.

Девочкам было очень весело в пойме ручья. Но Лоре больше нравилась прерия. Она была такая просторная, чистая и свежая.

После обеда мама уселась в тени дома с шитьем. Крошка Кэрри играла на одеяле рядом с ней, а Лора и Мэри стали смотреть, как папа складывает очаг.

Сначала он замешал глину с водой в бадье, из которой поил лошадей, Лоре он позволил размешивать глину, а сам стал укладывать камни с трех сторон площадки, которую накануне расчистил возле стены дома. Потом взял деревянную лопатку, покрыл камни слоем глины, уложил на нее еще один ряд камней, а потом обмазал их сверху и изнутри глиной.

Вплотную к дому, прямо на земле, у папы получился каменный ящик. Три его стенки были сделаны из обмазанных глиной камней, а четвертой служила бревенчатая стена дома.

Из нескольких рядов камней и глины постепенно выросли стенки, которые доходили Лоре до подбородка. Потом папа положил на них бревно так, чтобы оно плотно прилегало к стене дома, и со всех сторон обмазал его глиной.

После этого он стал накладывать на это бревно обмазанные глиной камни, чтобы получилась труба. Кверху труба постепенно сужалась.

Ему пришлось еще раз съездить за камнями к ручью. Девочек мама с ним не пустила. Она сказала, что от сырости они могут заболеть лихорадкой, Мэри уселась рядом с мамой и начала сшивать новый квадрат для своего лоскутного одеяла, а Лора размешивала в бадье новую порцию глины.

На следующий день папа довел трубу до крыши. После этого он постоял, посмотрел на трубу и взъерошил себе волосы,

— Ты похож на дикаря, Чарльз,— заметила мама. — У тебя все волосы стоят торчком.