Домик в Буа-Коломб

— Гением?.. Нет, Коля гением не был, он и зад мог подставить, когда нужно, всегда нужный момент усекал, поэтому и жил неплохо, дай ему Бог здоровьица…, - Балда поднял руку со стаканом вина, как бы желая провозгласить тост, однако сидевший напротив него Володя почему-то при этих его словах весь как-то передернулся и даже подскочил на месте:

— Ты что? Ты что? Какого здоровья? — в ужасе и негодовании сбивчиво забормотал он — Он же умер!

— Помер, говоришь? — задумчиво протянул Балда, уперев одну жирную руку в колено и нагнувшись вперед, отчего у него на боку и на животе образовалось сразу несколько складок, — А и все равно, дай ему Бог здоровья! Ведь там, на том свете, тоже здоровеньким нужно быть, здоровье, оно, брат, всем требуется, а то ведь червячки сразу и сожрут…

Балда снова поднял поставленный было на стол стакан и выпил его содержимое. После последних слов Балды в мастерской установилась полная тишина, все молчали и прихлебывали вино из стаканов. В конце концов, Марусю все же согласились оставить ночевать, с условием, что завтра утром в восемь часов утра она уйдет. Она легла в углу на кровать, накрытую засаленным одеялом, окно было выбито и хотя рядом с кроватью ей поставили электрический обогреватель, но все тепло, не успев сконцентрироваться, улетало в дыру. Маруся тряслась от холода всю ночь, хотя она лежала укрывшись с головой, правда ее

утешал тот факт, что рядом с ней в ногах пристроился черный кот, он мурчал и согревал Марусе ноги.

Утром не дожидаясь восьми часов, охранник звонко зашагал коваными сапогами по каменному полу, и Маруся поняла, что пора выметаться, она помнила, с каким трудом вчера вечером удалось уговорить охранника, который все повторял, что у них могут быть неприятности, то есть их могут выгнать с работы, а работа у них была — не бей лежачего, и платили много, вот они и волновались. Было холодно, мороз, в разбитом окне синело небо, ей дали банку консервов в масле, что-то вроде ставриды и она все съела — не потому что была голодна — утром она обычно никогда не хотела есть — а просто механически, по привычке, как ела часто, не желая обидеть или ленясь отказаться. Потом она пошла по пустым улицам, ежась от холода и покачиваясь от усталости, как всегда после бессонной ночи в голове у нее был туман и перед глазами тоже, в метро она зашла чисто автоматически, подолгу останавливаясь у каждой схемы и тупо их рассматривая.

Ей еще нужно было забрать вещи и где-то обосноваться, может быть, у художников, они обещали ее пристроить. В кармане пальто она нащупала какие-то бумажки, это были визитные карточки, которые вчера на память оставили ей несколько новых знакомых. Она достала одну из них, на ней крупно латинскими буквами посередине было напечатано: BALDA, а внизу, уже более мелким шрифтом: Serge Stoljaroff, artiste, далее указывались его адрес и номер телефона.

* * *

Весь день Маруся провела в поисках нового пристанища, но у нее ничего не получалось, никто не хотел пускать ее к себе бесплатно, а денег у нее не было. Она вспомнила, что недавно в церкви познакомилась с немкой, которая уже давно жила в Париже, ее звали Луиза. Она решила ей позвонить, просто так, ни на что не надеясь, и вдруг Луиза сказала, что Маруся может пожить у нее некоторое время бесплатно, пока не вернется из Германии ее старшая дочь.

Маруся сразу же решила забрать вещи от Пьера, и отправилась в Буа-Коломб. Когда она дошла до домика Пьера, было уже довольно поздно, в окнах света не было. Маруся позвонила в звонок, но никто ей не открыл. Она решила подождать — Пьер мог пойти в гости, а остальных жильцов и подавно могло не быть дома.

Она села на крыльцо, шел мелкий дождь и было холодно. Она напялила на себя все пальто и куртки, висевшие на вешалке у двери и так сидела и ждала. Потом она стала ходить кругами по двору, уже было поздно, но никто не приходил. Тут ей пришла в голову мысль, что на самом деле они заперлись там и не пускают ее. Пьер мог так сделать, он часто закрывал двери и не пускал того, кого не хотел видеть в данный момент. А художники сидели в своей комнате наверху, уютно прижавшись друг к другу. Маруся снова позвонила, и тут увидела, как за дверью зажегся свет. Она позвонила снова, радостно, но никто не открывал.

Тогда она взяла кусок кирпича и прислонила его к звонку, теперь звонок звонил не переставая. Дверь внезапно открылась и перед ней предстал Пьер, без штанов, в короткой ночной рубашке, хвостами свисавший по бокам. В руке он держал, как показалось Марусе, свечу. Он напомнил ей учебник литературы, там был нарисован Плюшкин, так же весь обмотанный тряпочками и со свечкой в руке и с волосиками, торчавшими на его выступающей челюсти.

Маруся молча, ничего не говоря, прошла мимо него в свою комнату и стала собирать вещи. Она сильно устала, но перспектива провести еще одну бессонную ночь в этом доме ее ужасала.

* * *