Домик тетушки лжи

Вылетев на улицу, я вбежала в ближайший супермаркет и понеслась по отделам.

Примерно через полчаса была готова геркулесовая каша.

– Экая ты транжира, – качал головой Бонифаций, – на молоке сварила, с сахаром… А это чего?

– Колбаса «Докторская».

– Ишь ты, – покачал головой дед и принялся аккуратно хлебать овсянку.

Я осторожно опустила на пол две миски. Крошка и Васька ринулись к еде. Я никогда не думала, что кошка начнет с таким энтузиазмом есть геркулес. Фифина и Клеопатра ни за что бы не притронулись к этому блюду. Впрочем, наши киски отворачивают носы и от мяса, если оно, на их взгляд, недостаточно свежее. Несчастный же Васька на едином дыхании проглотил угощение, потом вылизал миску и сел около пустой посуды, уставившись на меня круглыми желтыми глазами. Впрочем, Бонифаций Юлианович и Крошка не отстали от кота. Дедушка опустошил тарелку мгновенно и потянулся к кастрюльке.

– Сейчас не надо, – пробормотала я, – может стать плохо, вы долго голодали.

– Твоя правда, детка, – вздохнул старик, – жадный стал, вот рука и потянулась.

– Вы живете тут совсем один?

– Как перст.

– Никого нет? Ни детей, ни внуков?

Бонифаций покачал головой:

– Сын умер, была еще внучка, да только она уехала давно, обещала писать, но, видно, не судьба…

– Вам никто не помогает?

– Ну приходит от вас женщина из собеса, два раза в месяц, да мне чаще и не надо… Пенсии аккурат на два похода в магазин и хватает.

Потом он, очевидно, увидал мое вытянувшееся лицо и быстро сказал:

– Я не жмусь, мы хорошо живем, в этом месяце только поистратились, потому что пришлось телевизор чинить.

И он ткнул пальцем в маленький черно-белый агрегат.

– Не могу без новостей, ты погоди, сейчас тебе кой-чего покажу…

С этими словами дедушка пошел к двери.

– А как звали ваших родственников? – поинтересовалась я.

– Сына Егором, внучку Катей, – ответил Бонифаций и добавил: – Жена еще была, Елизавета Андреевна, царство ей небесное, светлая память… А больше и никого.

Он ушел. Я осталась сидеть на холодной кухне, разглядывая руины мебели и остатки посуды. Грязные занавески свисали с ободранного карниза, здесь не было даже тараканов, от которых так страдают старые дома, расположенные в центре. Скорей всего хитрые насекомые не заглядывали в квартиру, зная, что там нечем поживиться.

Внезапно Крошка подошла ко мне и села у ног, преданно глядя в глаза.

– Что же мне с вами делать? – пробормотала я, лихорадочно соображая, как поступить.

Тут раздался кашель, и в кухню вступил Бонифаций Юлианович с гордо поднятой головой. Я посмотрела на старика и почувствовала, как в горле заворочался тяжелый горячий ком. На дедушке была старенькая, застиранная гимнастерка, на которой блестели бесчисленные ордена и медали.

– Вот, – с гордостью сказал Бонифаций, – в тяжелое время я не подкачал, сражался с врагом, потом всю жизнь до пенсии на одном месте проработал, на почте, отделением заведовал, не пил, не курил, взяток не брал, а трудился на благо нашей социалистической Родины. Я прожил свою жизнь честно, мне есть чем гордиться! Видишь, я полный кавалер ордена Славы, а его трусам и негодяям не давали!

Я оглядела «иконостас», а потом бросила взор на шатавшихся от слабости Ваську и Крошку, еще раз обежала взглядом кухню…. Внезапно ком в горле скатился вниз и лег камнем в желудок. Дедушка-то ветеран, орденоносец. У таких людей неплохая пенсия. Значит, работница собеса, пользуясь тем, что старик живет один, вульгарно обманывает его. Знаю, такие случаи бывают. Недавно Аркадий отказался защищать мошенницу, патронажную сестру. Она приходила к одиноким, больным людям и врала, что килограмм масла стоит двести рублей, а бабушки, неспособные сами выйти из квартиры, верили ей. И ведь эта дрянь приносила своим подопечным чеки, небось подбирала у касс бумажки с нужными суммами. Большинство покупателей просто бросает их.

– Дедушка, – сказала я, – уж, извини, не хотела тебя сразу новостью огорошить, думала потихоньку подготовить…

– Чего стряслось? – спросил Бонифаций.

– Я твоя правнучка Дарья, дочка Кати, приехала забрать тебя к себе.

ГЛАВА 23

– Что? – пробормотал дедушка, пятясь. – Как?

Боясь, что старик мне не поверит, я начала быстро-быстро плести невероятную историю.

– Как забрать? – бубнил Бонифаций. – Прямо так? А Васька с Крошкой?

– И их тоже, естественно.

– Но вещи!

– Сейчас соберем!

– А пенсия… Мне домой приносят.

Я хотела было сказать: «На фиг твои копейки, не волнуйся», – но вовремя осеклась.

– Аркаша поедет в собес и все устроит, переведут на наш адрес.

– Мебель… Буфет, табуретки…

– Закажем фургон и перевезем.

– Как же так, господи, да откуда ты взялась?

– Говорю же, Катя во Франции…

– Она в Германию уехала, в 1972-м, на стажировку от университета, да там и осталась…

– Из Германии во Францию перебралась!

Вконец замороченный дедушка начал шевелить губами, очевидно, он пытался вспомнить даты, но потом бросил это занятие.

– То-то гляжу, ты мне кого-то напоминаешь, – протянул он, – а теперь понял, вылитая Лизочка. Ну-ка глянь.