Домби и сын

— Я очень огорченъ, — сказалъ кузенъ Фениксъ, поднимая наиневиннѣйшимъ образомъ и безъ малѣйшей утайки рубашечные рукавчики къ своимъ глазамъ, — я очень огорченъ, что любезнѣйшая дочь друга моего Домби и прекрасная супруга друга моего Гэя имѣетъ слишкомъ чувствительную натуру, и что настоящее свиданіе, въ нѣкоторомъ смыслѣ, взволновало всѣ силы ея нѣжной души. Я надѣюсь, однако, и увѣренъ, мои стратегическія распоряженія привели всѣхъ насъ къ самымъ удовлетворительнымъ результатамъ, и почтенный другъ мой Домби, чрезъ соединеніе съ нашей фамиліей, попалъ, словомъ сказать, въ омутъ запутанныхъ случайностей и недоразумѣній; но я твердо держусь того мнѣнія, что дѣла могли бы имѣть совсѣмъ другой, то есть, довольно сносный оборотъ, если бы не этотъ мерзавецъ съ бѣлыми зубами. Что касается до моей родственницы, получившей обо мнѣ необыкновенно доброе мнѣніе, я могу увѣрить прекрасную супругу друга моего Гэя, что она можетъ на меня вполнѣ положиться какъ… словомъ сказать, какъ на своего отца. A что касается до общихъ перемѣнъ и случайностей человѣческой жизни, въ которой иной разъ всѣ мы ведемъ себя самымъ экстраординарнымъ манеромъ, то я могу повторить только то, что уже давно сказалъ другъ мой Шекспиръ — человѣкъ, созданный для всѣхъ временъ и вѣковъ; другъ мой Гэй, разумѣется, знакомъ съ нимъ: "Тѣнь и сонъ — вотъ наши дѣла!"

Глава LXII Заключеніе

Узрѣла, наконецъ, дневной свѣтъ знаменитая бутылка, скрывавшаяся такъ долго въ душномъ погребѣ подъ защитой паутины, пыли и песку. Золотое вино игриво струится въ огромныхъ бокалахъ на кругломъ столѣ.

Это послѣдняя бутылка старой мадеры.

— Вы совершенно правы, м-ръ Гильсъ, — говоритъ м-ръ Домби, — это очень рѣдкое и отличное вино.

Капитанъ Куттль, непремѣнный членъ круглаго стола, сіяетъ радостью и восторгомъ. Лучи животворнаго свѣта падаютъ съ его чела на далекія пространства.

— Мы дали обѣщаніе другъ другу, то есть Эдуардъ и я… — замѣчаетъ Соломонъ Гильсъ.

М-ръ Домби киваетъ на капитана, лицо котораго еще болѣе озаряется неизреченнымъ наслажденіемъ.

— … обѣщаніе пить это вино, рано или поздно, за благополучное возвращеніе Вальтера домой, хотя никто изъ насъ не мотъ вообразить такого дома. Если вы, сэръ, не имѣете ничего сказать противъ этой нашей фантазіи, то — первый бокалъ за здоровье Вальтера и его жены!

— За здоровье Вальтера и его жены! — говоритъ м-ръ Домби и цѣлуетъ Флоренсу, которая подлѣ него.

— За Вальтера и его жену! — восклицаетъ м-ръ Тутсъ.

— За Вальтера и его жену! — баситъ Куттль. — Ура!

И когда при этомъ капитанъ изъявляетъ желаніе чокнуться своимъ бокаломъ, м-ръ Домби предупредительно протягиваетъ свою руку. Другіе немедленно слѣдуютъ благому примѣру, и въ комнатѣ раздается веселый звонъ, какъ будто отъ свадебныхъ колоколовъ.

* * *

Другое вино старѣетъ въ душномъ погребѣ, подобно знаменитой мадерѣ, достославно окончившей свой вѣкъ, и густая паутина съ пылью и пескомъ караулитъ новыя бутылки.

М-ръ Домби посѣдѣлъ какъ лунь, и на его лицѣ — тяжелые отпечатки страданій и заботъ; но это слѣды грозной бури, которая уже окончилась разъ навсегда, оставивъ за собою спокойный и ясный вечеръ.

Честолюбивые планы не волнуютъ м-ра Домби. Его гордость исключительно обращена на дочь и ея супруга. Онъ спокоенъ, молчаливъ, нерѣдко задумчивъ, и Флоренса подлѣ него. Миссъ Токсъ частенько навѣщаетъ счастливую семью и радушно предлагаетъ ей свои услуги. Ея удивленіе къ своему патрону, еще недавно такъ величественному на поприщѣ финансовой славы, получило платоническій характеръ со времени рокового утра на Княгининомъ лугу, когда извѣстная особа поразила ее неожиданнымъ ударомъ. Миссъ Токсъ не измѣнилась.

Ничего не уцѣлѣло отъ обломковъ колоссальнаго богатства, кромѣ ежегодной пожизненной суммы, которая приходитъ неизвѣстно какъ и неизвѣстно откуда. М-ра Домби убѣдительно просили не дѣлать никакихъ розысковъ и увѣрили, что это какой-то старый долгъ. Онъ совѣтовался по этому поводу со своимъ старымъ конторщикомъ, и тотъ положительно убѣжденъ, что сумма высылается какимъ-нибудь торговымъ домомъ, съ которымъ м-ръ Домби имѣлъ въ старину коммерческія связи.

М-ръ Морфинъ окончательно убѣдился, что изъ всѣхъ прнвычекъ самая скверная — оставаться до старости холостякомъ, и на этомъ основаніи вступилъ въ законный бракъ съ сестрою Джона Каркера. Онъ посѣщаетъ иногда своего стараго начальника, но рѣдко и неохотно. Есть въ исторіи Джона и еще болѣе въ его фамиліи, такія обстоятельства, при которыхъ подобные визиты неумѣстны, потому особенно, что Джонъ и м-ръ Морфинъ, какъ близкіе родственники и друзья, живутъ теперь въ одномъ домѣ. Вальтеръ навѣщаетъ ихъ по временамъ, Флоренса тоже, и въ этихъ случаяхъ скромный домикъ оглашается дуэтомъ изъ фортепіано и віолончели.