Домашний арест или Новый папа по соседству

– Ну вот что, Надежда, – заключаю. – Осужден я за банальную драку с тяжкими телесными. Я сам совершенно не рад, что мне придётся проторчать здесь два месяца. В том числе и Новый год. На продукты и вещи твои не претендую, сексуального интереса к молодым мамкам и детям не испытываю. Легче стало?

Пожимает плечами и болезненно улыбается. Сжимает виски пальцами.

– Как я так попала? Вас же даже в квитанциях не было.

– Они, скорее всего, на мать так и приходили, – поясняю ситуацию. – Мы с сестрой в наследство вступили, а никакими бумажками не занимались.

– Значит, Лина Дмитриевна – ваша сестра, – пытается переварить последние новости Надя. – Не легче, конечно.

– Сестра, – подтверждаю.

– Понятно… – вздыхает соседка. – И на долго у вас это? – Кивает на мою ногу.

– Два месяца.

– Терпимо…

На мгновение мы встречаемся с Надеждой взглядами, но я даже больше подумать ничего не успеваю, потому что за моей спиной раздаётся детский всхлип.

– Мамочка! Где моя мамочка?!

Начинает рыдать мелкая.

Я оборачиваюсь и наблюдаю, как ее пижамные штанишки начинают намокать. Вокруг босых маленьких ножек образуется лужа.

Надя вылетает из ванной, отталкивая меня в сторону.

– Я здесь, зайка. Ты чего расплакалась?

– Я тебя звала, писить хотела…

Соседка уносит дочку в спальню, а я шокировано смотрю им в след.

Ну треш!

Лучше бы я год назад дом официально оформил. Дались мне эти двести штук налога. Сейчас бы отдыхал два месяца как человек… возле бассейна.

Глава 3. Кухонный допрос

Иван

Открываю глаза от настойчивого, долгого звонка в дверь и ещё несколько секунд тупо смотрю в потолок, силясь осознать грань между явью и сном.

Раньше мне часто снилась мамина квартира… Особенно между звонками утреннего будильника, когда пытаешься урвать крупицы сна. И на полном серьезе хочется поныть, что нам ко второму уроку. И услышать голос Линки из соседней комнаты, которая обязательно спалит мое враньё. Коза…

Но запах молочной каши и диван с продавленным подлокотником на этот раз реальны. Сажусь, разминая затёкшее от неудобной позы тело, и прислушиваюсь к голосам в коридоре.

– Здравствуйте… – говорит моя соседка, – а вы, наверное, к Ивану Дмитриевичу… Я сейчас его позову.

Интересно, с чего она это решила? О моем местонахождении знает всего несколько доверенных лиц. И мне очень хочется, чтобы так и оставалось, а то журналисты будут спать под дверью.

– Нет, – отвечает Надежде неожиданно раскатистый и грудной женский голос. Прокуренный такой, как у следаков из убойного. – Мы к вам. У нас уже третье обращение от ваших соседей, что в квартире целый день плачет маленький ребёнок. Скорее всего, находится один. До двух ночи играет музыка, постоянные гости и шум… Орган опеки постановил провести проверку по обращению.

– Какой шум? Откуда? – Ахает моя соседка.

Мда… Я тоже что-то не верю. Совсем не похожа девчонка на ночную гуляку.

Подхожу ближе к двери, чтобы лучше слышать происходящее.

– Я с девяти до семи каждый день на работе. – Продолжает оправдываться Надежда. – Дочка в садике. Мы успеваем только поужинать, посмотреть мультики и пойти спать.

– И все-таки покажите нам квартиру, – настойчиво требует второй голос. – Давайте начнём с кухни. Посмотрим обстановку, что кушает ребёнок на завтрак. В чем одет…

Возня и голоса удаляются вглубь квартиры.

Мне категорически не нравится происходящее. Дело попахивает тупой подставой. Кажется, Надежда вчера говорила, что с соседкой снизу не ладит. Неужели все так плохо? А главное… какая у бабки причина действовать на столько подло? Сразу через опеку. Без участкового и подговаривания других соседей? Нужно быстренько порешать дела с этим персонажем, пока не пришлось никаким свидетелем выступать.

Прикидываю примерную длину действия трекерного браслета и выхожу из комнаты. Пока надеваю ботинки, всматриваюсь в происходящее на кухне. Женщины на столько увлечены, что меня даже не замечают.

Тётка из опеки выглядит, как классический госслужащий системы – максимально неприятно. Папка в руках, короткая стрижка, небрежные интонации и абсолютная беспардонность.

– Алкоголь в квартире имеется? – Гнусавит она и заглядывает в навесные ящики.

– Нет, конечно, – отвечает моя соседка. – Зачем он мне?

– А это что? – Довольно тянет инспектор.

Я бы так был доволен, если бы у себя в столе коньяк бочковой нашел.

– Это обычный асептолин для дезинфекции, – отвечает Надежда. – Дети, сами понимаете, постоянно где-то падают.

– И часто у вас ребёнок падает? – С интересом перебивает баба из опеки мою соседку.

«Оооо… капец.» – Усмехаюсь про себя.

Их всех разводить людей в одном месте, видать, учат. Вместе с погонами. Спецкурс.

– Весной и летом – да, – мямлит Надежда. – Зимой – реже, конечно.

– А сколько ребёнку?

– Три с половиной…

– Детка, скажи, – неожиданно наклоняется тётка к мелкой, – а мама тебя бьет?

– Неет, – слышу удивлённое детское.

Дело – хрень. У тетки задача докопаться.

Прихватив с собой на всякий случай комплект ключей, выхожу из квартиры и только начинаю спускаться вниз, как между пролетами замечаю седой старушечий пучок. Подслушиваем, значит…