Дом всех тварей

Амти дрожала, прижавшись к Шацару, и он нежно гладил ее. Амти слушала, как хлюпает кровь в глазнице Эли, а потом услышала ее крик. Это был голос, полный не только боли, но и радости.

Шацар обнимал Амти так, будто пытался защитить от всего мира, и Амти не хотела двигаться, не хотела оборачиваться, не хотела смотреть.

И она совершенно не поняла, в какой момент вместо запаха сырости и гнили, она ощутила отчетливый и громкий запах моря, а вместо торжественного молчания сотен людей, услышала взволнованные голоса ее друзей.

Неизменными остались лишь крики Эли и биение сердца Шацара.

Глава 13

Эли кричала очень громко, и вместе с болью в ее голосе слышались радость и торжество. Сначала ее крики были бессловесными, но постепенно Эли снова обрела дар речи:

- Я жива! Жива! Жива! Я жива! Братик! Ребята! Я живу! Живу! Снова!

Наконец, Амти сумела открыть глаза.

- Эли, - прошептала она.

- Аштар, подержи ее, я остановлю кровь, - говорил Адрамаут. Эли продолжала кричать от счастья и боли. Вторая, новая жизнь далась ей нелегко. Она началась с ужасных мучений. Амти не решалась взглянуть на Эли. Мать Тьма вырвала себя из тела Эли. Теперь у нее был всего лишь один глаз, зато - человеческий. И было ужасно страшно, что она кричала об этом в таком диком, почти религиозном экстазе. Никогда еще Эли не была счастливее.

- Эли, - снова прошептала Амти одними губами. Она ничего не понимала, суета вокруг пугала, и в эту обычную жизнь, в обычный мир не верилось, как не верилось еще недавно в абсурд Внешних Земель.

Амти быстро отрезвил щелчок затвора.

Они с Шацаром одновременно поднялись. Мескете и Мелькарт наставили на них автоматы.

- Я безоружен, - сказал Шацар. - Странно, что вы оба считаете меня таким опасным противником. Достаточно будет одного выстрела. Я не собираюсь применять магию.

Адрамаут останавливал кровь из раны Эли, говорил:

- Не беспокойся, мы найдем тебе новый глаз, еще лучше прежнего!

Но Эли будто в бреду отвечала, вырываясь из рук Аштара:

- Не надо, не надо, мне это больше не нужно! Пусть его не будет, пусть его не будет вообще, я тогда лучше буду помнить, как это - быть мертвой. Чудесно! Как хорошо! Хрен с ним с глазом, у меня теперь есть намного больше! Глаз это такая ерунда!

Ашдод стоял чуть поодаль, в руках у него была Вишенка. Яуди все-таки забрала ее? На Вишенке сидел Мардих, вид у него был взволнованный, но вмешиваться он явно не желал. Шайху держал Яуди за руку, и она улыбалась, меланхоличной, спокойной, очень идущей ей улыбкой, которую Амти тем не менее не видела прежде.

Неселим стоял между Мескете и Мелькартом, увещевая то одного, то другую:

- Подождите, вряд ли он собирается нападать. Зачем ему это? Действительно, что он этим добьется? Все рухнуло.

- Это враг, - сказал Мелькарт. - Пусть сдохнет.

- О, - улыбнулся Шацар. - Я тебя хорошо помню. Похвально поменять все свои убеждения вместе с работой. Действительно показательная моральная ловкость.

- Заткнись!

- Мелькарт, - рявкнула Мескете.

- Что?

- Ты тоже - заткнись.

Амти встала перед Шацаром, движение было чисто символическое, она была слишком маленькой, чтобы его защитить, и ничуть не помешала бы Мескете или Мелькарту выстрелить ему в голову.

- Что ты наделала, Амти? - спросила Мескете.

- Это я сказал ей, - подал голос Адрамаут. - Кроме того, смотри, это путешествие пошло на пользу Эли, и все живы, здоровы. Ну, почти здоровы.

- И ты тоже - заткнись! - заорала Мескете, а потом обратилась к Амти неожиданно спокойно. - Что ты наделала? Думаешь я не проверила бы этот ритуал после суда? Ты не должна была умереть.

Амти смотрела в пол. Она совершила множество глупостей, но худшей из них была бы попытка оправдаться. Мескете рискнула ради нее всем, она не могла пойти в Храм во время суда, и поверила ей на слово. Амти ее обманула.

- Ты солгала мне, Амти! Ты солгала мне, едва не подставив меня ради этого человека, превратившего нашу жизнь в ад!

Все молчали, и Амти знала, это потому что Мескете говорит с ней не только как с младшим товарищем, провинившимся перед всеми. Она говорит с ней как царица Тьмы с Инкарни, предавшей ее.

Она молчала, склонив голову. Шацар тоже молчал, Амти чувствовала, как он слегка касается ее руки. Она оставила все, что у нее было, чтобы уйти за ним. Теперь, наконец, она платила за это. Отчасти Амти даже испытывала что-то вроде облегчения.

- Ты забыла, кто именно спас тебя и от кого, - сказала Мескете. Мелькарт снова вскинул автомат, Амти знала, ему не терпелось всадить пулю в Шацара, потому что его Шацар, будто собаку, выгнал на улицу из теплой будки, оставив подыхать в одиночестве. Намного больнее обладать чем-то и потерять это, нежели никогда не иметь. Мескете резко ударила Мелькарта по локтю, прежде, чем он выстрелил, и очередь ушла в стену маяка.

- Нет, - сказала она. - Я обещала сохранить ублюдку жизнь. И я это сделаю.

Амти вскинула голову, впервые за весь разговор посмотрев Мескете в глаза. Ей показалось, они стали темнее. Присмотревшись, она увидела, что в них плясали те же узоры, что у Мескете на коже.