Дом восходящего солнца

Жуткое это было место, огромные города, регулярно уходящие на перезагрузку, и приносящие сюда тонны еды. Матерая элита, передвигающаяся по набережной, словно на прогулке, сотни бегунов и лотерейщиков спешащих куда-то, возможно, к следующей трапезе. Но дар Агента работал, как надо, они почти не обращали внимания на пустую посудину, она привлекала их только звуком работающего двигателя, но, не видя на ней людей, они быстро теряли к ней интерес, их не занимал плывущий мусор. Разговаривали шепотом, оружие из рук не выпускали, и пока все шло, как надо. Единственный раз их обстреляли с берега, когда они проплывали мимо какого-то густонаселенного райцентра. Ширина воды тут была всего метров сто, и какой-то невидимый стрелок решил пострелять по проплывающему мимо катеру. Винтовка у него оказалась слабовата, похоже, свежак, да и стрелять по движущейся цели он не умел, из семи выстрелов только две пули попали в задний борт, остальные прошли выше.

— Сука, — прошипел Агент, когда пуля просвистела у него над головой, пытаясь обнаружить злобного буратину.

Но отомстить не успел. Среди деревьев метнулась какая-то размытая тень, а через полминуты раздался отчаянный крик, и все смолкло. Да и катер вскоре вышел из зоны обстрела.

— Карма в действии, — усмехнулся Агент.

— Харэ зубоскалить, — подал голос Мушкет, — у меня есть ощущение, что этот урод нас видел. Две пули рядом со мной просвистели, смысл по пустому креслу палить? Твой дар работает?

— Да, за это ручаюсь, — тихо ответил Агент. — Хотя я уже прилично подустал, скоро нужен будет отдых. Сколько мы прошли?

— Половину, — ответил Ампер, — еще километров двадцать пять, и нужно будет сворачивать в протоку, которая ведет вглубь двуречья. Заходить к нашей жертве будем с тыла. Оставим лодку, дальше будем красться до поселка. Это единственное место, где можно будет укрыться.

Через полтора часа, катер заполз в узкий тридцатиметровый канал, ведущий на юг. Он мельчал с каждой сотней метров, и уже через километр пришлось ставить его на якорь, укрыв в зарослях камышей. По воде прошли столько, сколько было возможно, дальше ножками.

Ночевали в овраге прямо на краю огромного пустыря. Много всего видел Ампер в Стиксе, но кластера мусорной свалки нет. Горы отходов человеческой жизнедеятельности, крысы размером с кошака, пустыш, пытающийся поймать их, вонища, но сейчас это было самым безопасным местом в двуречье.

Ампер, сидящий с респиратором на лице, поморщился. Да уж, место для нычки — так себе, хоть и безопасно, но вонища реально достала, хоть и в стороне от основной свалки, но ветер иногда пригонял смрад, от которого резало глаза.

— Черт, — пробубнил из-под респиратора Агент, — может, по темноте пойдем? Нет сил эту вонищу выносить.

Ампер усмехнулся.

— Ты еще вонищи не чуял. Дело было в самом начале войны на южном направлении, маленький городок, который натовцы стерли с лица земли ковровым бомбометанием. Тогда из пехотного взвода уцелели всего три человека — я и пара бойцов, совсем свежак, зеленые, только с призывного пункта. Нас завалило в подвале одного из домов в самом центре поселка, где шла погрузка для эвакуации. Сорок градусов жары и две сотни трупов, разлагающихся прямо над нами. Четыре дня мы там просидели, пока не пришли наши и не вытащили меня и бойцов из-под завала. Вот там была вонища. А здесь, по моей классификации, неприятно пахнет и не более. Ты уже около года в Стиксе, неужели не привык к вечному запаху гнилья и мертвечины?

— Привык, — проворчал Агент, — но это не значит, что он мне нравится. Дурно пахнущий мир.

— Согласен, — поддержал экс рекламщика Мушкет. — Я бы предпочел бы быть в другом месте. Но тут вроде как безопасно. Так что, придется потерпеть, до рассвета всего часа три осталось. Выберемся отсюда и позавтракаем, мы почти на месте. Если карта, которую составил Ампер по опросам, не врет, то мы должны скоро выйти к единственному поселку в этом клине.

И ведь не ошибся Мушкет, за два дня до окончания срока трое охотников за скреббером вышли в заданный квадрат. Маленький поселок из двух десятков кубических трехэтажных домов и полусотней примыкающего к нему частного сектора, пара магазинов, ларек, заправка, аптека, клуб, все. Поселку за три года досталось. Многие дома выгорели, на стенах следы пуль или разрывов, некоторые вообще обвалились и теперь это груды бетонных обломков, все заросло крапивой и бурьяном. Частный сектор наполовину развален, наполовину стал углями, только печные трубы торчат. И где-то среди всего этого прячется то, чего рейдеры вне крепких стабов даже упоминать боятся.

— Похожее на стаб, но не стаб, — прокомментировал увиденное Мушкет, — он давно не перезагружался, может, и завис.

— Мужики так же говорили. Те, кто бывал тут, сказали, что он раньше был обычным. Раз в полтора месяца прилетало обновление, а потом, как отрезало. Уже три года в таком состоянии.