Дом в центре

Коля с Аликом проводили меня до самой квартиры. Я переборол сильное желание вывести моих конвоиров в вариант какой-нибудь Гремучей Змеи и забыть их там навсегда. Месть – дело хорошее. Но если Семенов действительно выполнит работу и схватит Бахтияра, то мое пленение и избиение можно будет просто внести в счет, приплюсовав к ста пятидесяти тысячам долларов.

Я попросил конвоиров подождать, вынес им по бутылочке пивка, а сам удалился в соседнюю комнату. Там, с помощью Дома, изготовил несколько приличных фотографий Бахтияра. Продублировал вырезку из газет с рекламой «Фантазии». Вручил этот скудный материал Коле с Аликом, дал десять тысяч долларов задаток, как было договорено с Семеновым.

Распрощавшись с гостями, я плюхнулся на диван и с облегчением вздохнул. Надо же! Как плохо все начиналось и как неожиданно неплохо закончилось. Семенов со своей следовательской интуицией учуял что-то подозрительное в моем деле и решил силой вырвать из меня как можно больше непонятных денег. А заодно, возможно, и перед старыми друзьями в органах выслужиться. Я же, несмотря на всю мою непроходимую глупость, сумел задурить умнику-Семенову голову стоящей за моей спиной сверхмощной организацией и нанять его к себе на службу. Вынудил старого лиса со мной сотрудничать. Только бы их Бахтияр не перекупил! Я даже не успел как следует утолить голод. Зазвонил телефон.

– Привет! Что за безобразие? С утра я тебя вызваниваю и не могу поймать. Зачем же я тебя предупреждал? В телефонной трубке гремел уверенный голос Седого.

14. Вечный воин

– Я, конечно, понимаю, – сказал Седой, – что твои дела самые главные, но сейчас я даже не хочу о них слышать. Сейчас мне позарез нужна твоя помощь. Я как услыхал, что ты прибыл, так подумал, что это сам Бог тебя послал.

– Хорошо, помогу, – я сдался, понимая, что ради дружбы с таким ценным кадром, как Седой, придется пойти на некоторые жертвы. – Но есть вопрос, который я хочу задать тебе раньше, чем начну помогать. Что ты знаешь о моем отце? – Отец… отец… Ничего я о нем не знаю.

– Ничего не знаю Я, – меня начала раздражать высокомерная манера Седого разговаривать. – Я отсутствовал четыре года и не могу знать, что за это время произошло с отцом. Ты ведь как-то общался с ним! Да или нет?

– Общался. Сначала он поручил мне отыскать тебя. Я не нашел даже малейшей зацепки. Потом твой отец без предупреждения исчез месяца на два, а я остался один, почти без денег. Так… потом он объявился… извинился, сказал, что не может меня вернуть в Балтию. Дал денег… Так… так… Ну, дальше я уже работал сам, без всякой помощи. Несколько раз звонил твоему отцу – никто не отвечал. Много я знаю? Видишь! Давай лучше моими делами займемся. – Что за дела? – Ты ведь слышал про войну в Югославии? – Слышал.

– Так вот. Примерно неделю назад мы взяли одно мусульманское село. И совсем случайно нашли пятнадцать картин. Старинные картины, целая коллекция. Там же много старых замков, дворцов. Музеи всякие. А какая война обойдется без грабежа? Крадут все подряд. Я картины припрятал, съездил в Германию. Там нашел покупателя. Хороший клиент, не посредник. Заплатит много. Поехал в Боснию. И по радио слышу новости: мусульмане атакуют в моих местах. Кинулся, перепрятал картины глубже в тыл, в другой деревне. В Ригу позвонил, просто так. А мне про тебя рассказывают. Теперь мне надо, чтобы ты помог вытащить эти картины из Боснии. Понимаешь, везти их на машине – сложно. Можно, но рискованно.

– Послушай, но это же как-то… нехорошо. Противозаконно. Получается, что мы украдем эти картины.

– Ты что, из детского сада сюда пришел? О каком законе можно говорить на войне, особенно, если война – гражданская. На такой войне все грабят всех. Обрати внимание, картины уже были украдены. Если бы не я их захватил, то кто-нибудь другой. Ты имеешь против меня что-нибудь? Почему я должен уступать такую выгодную добычу другим? Там все воруют и все торгуют. Офицеры из войск ООН вообще все завели себе счета в Швейцарии и гонят туда деньги реками. И еще счастье, что картины не попали к каким-нибудь мусульманским фанатикам. Они вообще могли их уничтожить.

У меня не было ни малейшего желания спорить с Седым. Действительно, безупречная аргументация. Не придерешься. Так что это получается? Я попрусь в Боснию? Господи, чем я занимаюсь! Чем я занимаюсь, Боже мой! Таскаю картины из Боснии, мусульман из альтернативной Персии. Солдат из альтернативного Израиля – в центр Питера, арабов из Питера – в альтернативный Израиль. Театр абсурда, а не жизнь.

Воспользовавшись одной из любительских фотографий Седого, мы вышли в типичное дачное местечко. Седой попросил меня приготовить для нас обоих пятнистую униформу, пуленепробиваемые жилеты и какое-нибудь оружие. Рядом со своим спутником, которого в деревне знала каждая встречная собака, и я выглядел бравым солдатом удачи.