Дом в овраге

Был еще один козырь, на который Гарик очень рассчитывал. В недавнем прошлом сотрудник уголовного розыска (правда, изгнанный оттуда по дискредитирующим обстоятельствам), он верил, что не потерял волчью хватку, пусть даже возможности у них по сравнению с официальными органами следствия весьма и весьма ограниченны.

– У нас очень мало времени, – сказал он Роману, когда они сели за столик в какой-то забегаловке. Роман заказал себе борщ и жаркое, дополнив заказ пивом, Гарик – легкий салат, зеленый чай и тост с джемом.

– Насколько я слышал, всю нашу ментовку перетрясли с ног до головы, там сейчас комиссия из Москвы работает, – начал Гарик. Роман жадно ел, с неимоверной быстротой поглощая борщ.

– Конечно, было бы хорошо посмотреть, что они там накопали. А я бы заодно на Анну взглянул, но Володя этого не поймет... Хотя, думаю, мне удастся ребят из морга уговорить, я там кое-кого знаю. С девчонкой тоже нужно пообщаться, это я возьму на себя, – сказал Гарик. То, что своей беседой он мог усугубить душевную травму Лили, мужчину не волновало, его интересовал результат.

– Получается, никто даже не знает, кого ищут менты, – рассуждал Гарик. – Мужика? Парня? Или вообще бабу?

Роман хмыкнул и вытер салфеткой губы:

– Ну ты скажешь... В натуре, разве бабы способны на такое?

Он подвинул к себе тарелку с дымящимся мясом и стал с аппетитом уплетать.

– Почему бы нет, – пожал плечами Гарик. Он наморщил лоб. – Нужно действовать нестандартно. Пока я уверен в одном. Этот псих местный, имеет «ствол», садист, помешан на цирке и очень хорошо умеет маскироваться. Нужно составить его примерный портрет.

– Как это? – удивился Роман.

– Психологический, я хотел сказать, – уточнил Гарик. – Ладно, прошерсти своих корешей, хотя наверняка менты их уже задолбали. Я смотаюсь в дурку, посмотрю архивы, может, какого-нибудь шизика раньше времени выпустили. Потом позвоню, уломаю Володю, чтобы дал с Лилей пошептаться, если он еще на ногах держится.

– Да, жаль мужика, – без тени сочувствия проговорил Роман. Доев второе, он глотнул пива.

– А ты съезди на АЗС, потряси тетку-заправщицу. Авось и память прояснится. Только не усердствуй.

– Ладно, – с готовностью сказал Роман. Он быстро допил пиво и отставил в сторону пустую кружку.

– Возможно, придется съездить в Савейск, – вслух рассуждал Гарик. – Там один спец по серийщикам, нам с Боковым лекции читал. Дай бог, жив еще, старпер.

– Что за Боков? – без особого интереса спросил Роман.

– Работали вместе, – не стал вдаваться в подробности Гарик.

– И на хрена нам этот спец? Ты что, в долю его взять хочешь? – насупился Роман.

– Нам нужен хороший профайлер, а кроме этого старика в наших краях профессионалов его уровня нет, – ответил Гарик.

– Профайлер?

– Психиатр то есть. Все равно наш главный свидетель – дочка Володи, – сказал он.

Однако все вышло совсем иначе.

* * *

Защита диплома прошла блестяще. Хотя, по большому счету, на другой исход я и не рассчитывал. Было бы глупо получить какую-то иную оценку, имея зачетку с одними пятерками. Экзаменаторы сонно слушали мое выступление, не задавая никаких дополнительных вопросов, а завкафедрой по уголовному праву лишь одобрительно кивал своей плешивой головой и повторял к месту и не к месту: «Хорошо, хорошо», причем произносилось тем успокаивающим тоном, который используют при беседе с душевнобольными, и было непонятно, кого он пытается успокоить – себя или меня? «А больной перед смертью потел? – Да. – Это хорошо!..» Складывалось впечатление, что если бы я громко, на всю аудиторию произнес бы: «А не пошли бы вы все к еб...матери!», члены комиссии продолжали бы ловить мух, а завкафедрой на автомате кивал бы своей башкой, как китайский болванчик, повторяя: «Хорошо, хорошо...»

Вчера снова звонил Виктору по поводу возможного знакомства Долина и Ставченко, однако тот сослался на загруженность по работе и повесил трубку. Я не обиделся. Я чувствовал, что между этими людьми должна быть какая-то связь. ДОЛЖНА БЫТЬ. Я понял, что Виктор не поверил моей сказке о примерах из практики, но мне было плевать. С тех пор, как отношения с Викой у нас разладились, мне стала неинтересна эта семья.

На следующий день я получил диплом. Их вручал преподаватель криминалистики, одуревший от жары толстяк, с расстегнутой, несмотря на официальный статус мероприятия, рубашкой почти до самого желеобразного пуза. Когда назвали мою фамилию, я, краснея и спотыкаясь, побрел к нему и два раза чуть не упал. В зале раздались жидкие хлопки, и я покраснел еще больше – красных дипломов было всего три, и двум предыдущим отличникам зал рукоплескал. Толстяк равнодушно поздравил меня, небрежно сунув, почти впихнув в мои трясущиеся от волнения руки красную корочку, будто она была чем-то испачкана, и я, ненавидя его в душе, поплелся на свое место, снова споткнувшись.