Дом, в котором горит свет (СИ)

Банальные фразы. Америку я не открыла.

— А вот и нет, — продолжал переубеждать меня мой коллега. — Это альтруизм, и не более. Своим поступком ты будто скажешь миру: «Посмотрите на меня, я могу совершить жертву на благо».

Какие высокие слова он, оказывается, знает! Жертва, благо… и не скажешь, что передо мной автор криминальных историй, в которых главными героями являются отъявленные бандиты-рецедивисты.

— Любовь — это постоянное желание видеть любимого человека, обнимать, ощущать его прикосновения, чувствовать дыхание, слышать голос…

— А это — чистой воды эгоизм. Как то: «Детка, сделай мне приятное, побудь со мной».

Лешка с легкостью парировал любую мою попытку объяснить существование любви, а после неожиданно предложил заехать к нему в гости. Дома у него я никогда не была, но отказываться от предложения выпить кофейку не стала. Мне было интересно, как живет этот человек, пишущий о маньяках и головорезах. И все же интуитивно чувствовала, что ничего плохого он мне сделает. И пока я любовалась ночной Москвой из окна автомобиля, тихо прошептала, чтобы Леша услышал:

— Любовь есть…

Я должна была его в этом убедить. Слишком уж упрямая, чтобы сдаваться.

Парень уверенно следил за дорогой и только усмехнулся, услышал мою слабую попытку показать, кто хозяин ситуации. Потом приоткрыл окошко и закурил — ненавижу эту привычку у любого, кто находится рядом со мной. Задумался. Улыбки как не бывало.

— А ты любишь? — спросил, даже не глядя на меня. Вообще, если со стороны смотреть, то момент очень даже романтичный. Ночной город, мужчина, женщина… А на самом деле у этой женщины такие тараканы в голове!

— Не знаю, — был мой честный ответ. Уже два года прошло, как я не видела Никиту, и его образ для меня стал далеким и туманным.

— А любила?

Вот же блин! Почему этот лабух заставляет мой нежный мозг напрягаться в такие минуты?

— Да…

— Как ты это понимала?

Как…?

— Смотрела на него — и все была готова отдать, руку, сердце, почку… Могла часами ждать его у окна. Просто потому, что он есть. Живет, дышит…

О чем я вообще говорю? И ведь не дура, понимаю, зачем Леха к себе меня пригласил. Романтику решил устроить.

Леха закрыл окошко, откинулся на водительское сиденье. Потом снова выпрямился, закурил новую сигарету.

— Ну, это, наверное, правильно, — после долгого молчания сказал молодой писатель-корреспондент, не отрывая взгляда от бесконечного потока машин впереди.

Нет, это неправильно. Ничего правильного нет, когда я выть готова от одиночества в постели по ночам, и только мысли о сыне удерживают меня на плаву. Ничего правильного здесь нет.

Впервые за долгое время я позволила себе плакать в чьем-то присутствии. Красота ставшего любимым города перестала восхищать. Я будто посмотрела на свою жизнь со стороны. Жизнь, надо признаться, успешной женщины. Я живу в столице, в собственной квартире, работаю журналистом в крупном издании, у меня чудесный сын… Когда-то о такой жизни я даже не мечтала. А теперь понимаю и вижу все нюансы и недочеты.

Леша заметил мои слезы, успокаивающе погладил по руке. А я вообще ничего не почувствовала. Ни отвращения, ни притяжения. Ни-че-го. Паршиво было это осознавать. Отмотать бы время лет на девять назад — я бы смогла его полюбить. Да, точно бы смогла. А сейчас? Не знаю…

… С Лешкой мы познакомились полгода назад, когда мне дали занятие взять у него интервью. Этот циничный и грубый парень, помнится, произвел на меня наиотрцательнейшее впечатление. Но только поначалу. Потому что сейчас я благодарна судьбе за то, что у меня есть такой друг, как Леша.

Друг…? На подсознании я чувствую к нему нечто большее, но страх поражения останавливает меня на уровне обыкновенной примитивной дружбы. Хотя иногда понимаю, что с таким, как Алексей Невзоров, обыкновенно дружить не получится — у него тараканы в голове похлеще моих.

— Расслабься и ни о чем не думай, — миролюбиво толкнул меня в плечо парень.

Загруженная внутренними переживаниями, я не сразу обратила внимание, что Леша уже припарковал автомобиль, и только его это «Приехали!» вывело меня из зоны отчуждения от мира.

Снег шел, не останавливаясь, большими пушистыми хлопьями и падал на шапки, плечи, по-детски выставленные ладони. Я даже не сразу заметила, что писатель был без своего колечка в губе и штанги над бровью. Естественно, в такую погоду металл замерзает на раз-два… Леша смешно смахивал снег с моей макушки, шутил, что так я превращаюсь в пенек. Говорил, что у меня в ресницах снежинка запуталась. Снег мне за воротник утрамбовывал. Пытался меня растормошить, и это у него почти получилось. Я почувствовала холод за шиворотом, и вместе с ним испытала какой-то детский восторг. Так Антошка мой радуется.

Расставаться не хотелось ни мне, ни ему. Где тот брутальный тип с замашками маньяка, который вечно надо мной издевается?

В квартиру к нему вошла без страха. С сомнением, правда — а стоит ли? Еще можно повернуть назад. Рубикон пока не перейден.

— Вэлком ту май литл хаус!