Дом учителя

– Игорь его лечил, в программы разные определял, без толку. Сейчас Игорь устроился в Сибири… или на Алтае? В общем, смотрителем… или егерем? Заказник или питомник, тьфу ты, заповедник. Словом, глухая тайга, до ближайшего жилья сотни километров, очень красиво и очень много тяжелого физического труда. У Игоря двое маленьких детей, годовасики, близнецы, Чук и Гек. То есть у них есть нормальные имена, но все так зовут. Это из какого писателя?

– Из Гайдара, – автоматически ответила Анна Аркадьевна.

– Сегодня у них типа отвальная. Лёнька очень просил, чтобы ты пришла. Я тоже прошу, естественно.

– У жены Игоря есть няня? Бабушки, дедушки? Кто-то будет ей помогать?

– Какая няня? Они квартиру снимают, денег тык-в-притык. Игорь айтишник, он с первого курса работает, прилично зарабатывал, но на Мишку много уходило. Про бабушек ни разу не слышала. Мам! Мы решили им термобелье подарить. Поучаствуешь финансово?

– Конечно. Любаня! Женщина. Жена Игоря. Одна. С двумя маленькими детьми. Как угодно сильно любимыми. В стесненных материальных обстоятельствах. Это верный путь к неврозу или тяжелой депрессии.

– Мы их не бросим.

– О, вы! Такие занятые. Ладно, разберемся. Какой ужас! Миша наркоман! Что я хотела спросить? Да! Почему вы считаете, что мое присутствие необходимо?

– Миша и Игорь всегда к тебе… тебя… уважали. По-особому относились. Нам завидовали.

– Разве?

– Ага, говорили, что нам повезло с родителями.

– Это ничего не объясняет. Хорошо. Сколько стоит термобелье? Если я куплю детям зимнюю одежду и обувь? Самая расходная часть бюджета. С другой стороны, молодые мамы передают друг другу вещи, из которых дети выросли. Будет ли уместно предложить деньги… как зовут жену Игоря?

– Как тебя. Аня. Встречаемся в семь вечера на «Юго-Западной» в центре зала.

«Надо позвонить Зайцеву и отменить встречу», – напомнила себе Анна Аркадьевна, когда дочь ушла. И стала наводить порядок на кухне. Не только помыла посуду, но и зачем-то выгрузила шкафы, в которых хранились кастрюли, – протерла полки. Такой же уборке повергся ящик со столовыми приборами, буфет с парадными сервизами, стеллаж с книгами по кулинарии. Миша – наркоман! Это так взволновало Анну Аркадьевну, что унять себя можно было только тупым домашним трудом.

Старший сын Казанцевых Миша был на пять лет старше Лёни, младший Игорь – старше на год. Мальчики часто общались, потому что их мамы взахлеб, а папы вынужденно дружили. Когда Павловы перебрались в Москву, а потом Казанцевы – в Подмосковье, они еще некоторое время дружили семьями, выезжали на пикники, на сбор грибов. Затем Илья Ильич решительно воспротивился совместному времяпрепровождению. Анна Аркадьевна с боями выбила право просиживать с Валей на кухне и удостоилась звания «лаборантка по анализу кала». В кухонных беседах речь о сыновьях Вали если и заходила, то бегло, у них все нормально. Не хватало ночи обсудить Валины любовные страдания. Встретившись в Кисловодске, разговаривали, как две бездетные дамы. Если бы Анна Аркадьевна спросила Валю о ее взрослых детях, то это выглядело бы как завистливая попытка одной скучной стареющей женщины спустить на землю другую, отсрочившую старение. Да и что бы Валя сказала? У них все нормально. Призналась бы, что у Миши огромная проблема? Вряд ли. Анна Аркадьевна всполошилась бы, и прощай Валин образ молодой, влюбленной и любимой.

Анна Аркадьевна не видела Мишу и Игоря лет десять. Или больше? Они выросли, окончили институты, Игорь женился. Но в памяти Анны Аркадьевны остались девятилетним и тринадцатилетним мальчиками, неистово обожавшими свою маму. Их любовь к Вале не выражалась словами, но сквозила в каждом взгляде, в чрезмерной радости в ответ на ее внимание, в потребности мчаться и что-то делать для нее. Эта любовь сильно отдавала тоской сироток из детдома. Впрочем, до подросткового возраста дети любят всякую маму: пропойцу, гулящую, ту, что не кормит, бьет, заставляет воровать или побираться. Моя мама – это как солнце, вне критики. Уникальное и единственное, оно светит для меня, согревает, без него темно и страшно. Потом критика появляется, правильнее даже сказать – вырастает, как вырастает сам ребенок, его тело и, главное, мозг. Шестнадцатилетний выпускник детдома, отыскавший бросившую его мать, увидит не сказочную фею своих фантазий, а эгоистичную подлую бабу.

Случилось ли подобное вырастание у Игоря и Миши, Анна Аркадьевна не знала. Но была абсолютно уверена в способности Вали держать на поводке тех, кто ей требовался. Фиаско, вроде того, что с Ильей Ильичем, случались редко. Валя любила чистоту, и ее в доме всегда был порядок, который поддерживали муж и сыновья. Они вытирали пыль, подметали и мыли полы, зимой выносили ковры на улицу и чистили снегом. Мытье посуды – это уж вообще не царское, не Валино дело. Готовили еду, Валя – изредка, особенное блюдо, как поощрение, как награда.

Уже в Москве, разговаривая со спиной Анны Аркадьевны, мывшей посуду после ужина, Валя спросила: