Дом у последнего фонаря

Успокоенная его ласковым тоном, Лиза справилась с душившей ее истерикой и довольно связно поведала о том, как решилась поехать на дачу в третий раз и непременно дождаться отца.

– Первые два раза все было как-то сумбурно. Мне даже казалось, я не до конца понимала, зачем приехала… Что мне здесь нужно?

– Но теперь ты поняла? – Олег взглянул на тахту и перекрестился. – Прежде чем мы вызовем «скорую» и полицию, нужно обо всем договориться.

– О… чем? – Лиза снова ссутулилась, уставившись в пол. – Я приехала, поднялась сюда… А он лежал на постели. И в горле…

– Ты не трогала нож, надеюсь? – сурово спросил Олег. – Ты же понимаешь, что это опасно? На нем могли остаться твои отпечатки!

– Я не прикасалась ни к чему, – прошептала девушка.

– Ну что ж… Уже неплохо. Значит, ты приехала и нашла тело… Никого не видела рядом с домом? Может, машину заметила? Прохожего? Соседа?

На все вопросы Лиза качала головой: «нет», «нет», «нет». И вдруг закрылась рукой, будто от удара. Александра поспешила на помощь:

– Хватит ее допрашивать, это еще впереди. Давайте я вызову полицию? Чего мы ждем?

– Надо убедиться, что все в порядке. – Олег даже не взглянул на нее. – В полицию я позвоню сам. Ничего тут не трогайте. Держите руки в карманах, если можно.

– Смысл? – пожала плечами женщина. – Я приезжала сюда позавчера вечером и чего только не касалась!

– Я тоже все перетрогала… – отозвалась Лиза.

– Ладно, главное, теперь будьте осторожнее! – Олег отправился вниз, на ходу доставая телефон из кармана куртки.

Александра присела на корточки рядом с Лизой.

Художнице было страшно находиться в такой непосредственной близости от трупа, но и бросить девушку она не решалась. А Лиза не изъявляла ни малейшего намерения покинуть мансарду. Завернувшись в груду одеял по уши, она неподвижно сидела на полу, скрестив ноги.

– Скоро все кончится. – Ничего другого Александре в голову не пришло. Впрочем, у нее не было уверенности в том, что Лиза услышала ее. Девушка не пошевелилась, продолжая разглядывать трещины в половице.

– Наоборот, все только начинается, – вдруг услышала ответ художница.

– Что? – Александра склонилась к Лизе. – Что ты имеешь в виду?

– Папино проклятье. Демона.

Три коротких слова прозвучали ясно, но Александра подумала, что ослышалась. «Девушка не в себе. Она в самом деле это сказала?»

– О каком демоне ты говоришь? – осторожно спросила она.

– О Бафомете, – буднично ответила Лиза. – Но это долго объяснять. И вы можете мне не поверить.

Александра вскочила как ужаленная:

– Что ты знаешь о Бафомете?! Расскажи!

– А вы что о нем знаете? – Затуманенный горестный взгляд девушки внезапно сделался цепким и колючим. – И откуда?

– От твоего отца!

Лиза втянула голову в одеяло:

– Ну и ну… Мама вот уверена, что вы – папина любовница, а вы клянетесь, что это не так. Но он никогда никому не рассказывал о Бафомете. Это чисто семейная история.

– Он и мне не рассказывал, – начала оправдываться Александра, – обмолвился как-то случайно… Ну прошу тебя, скажи – что за демон?!

Девушка не успела ответить. В мансарде показался запыхавшийся Олег.

– Вы так тут и сидите?! – изумился он. – Я думал, догадались на кухню перебраться. Лиза, вставай. Я вызвал полицию. Твоя мама приедет минут через десять. Она едва поймала такси.

– Дядя Олег… – вздохнула Лиза.

– Просто Олег, давай без «дядь». – Он помог девушке подняться с пола и, сняв с ее плеч одеяла, набросил на нее огромный овчинный тулуп, висевший на гвозде в углу. – Так вот теплее будет. Идем вниз!

Распоряжался он по-хозяйски, говорил громко. Лиза повиновалась ему покорно, даже с радостью. Было видно, как ей хочется передать кому-то тяжкое бремя самостоятельного принятия решений. Александра задержалась в спальне, когда эти двое уже спустились по лестнице.

Приблизившись к постели, женщина осторожно отогнула край простыни в изголовье. Она ожидала увидеть нечто ужасающее – окровавленное лицо, искаженное агонией, остекленевшие глаза… Но лицо Лыгина, изжелта восковое, было расслаблено и спокойно. Художница отвернула простыню ниже. Теперь стало видно нож. Захватанная деревянная рукоятка, широкое лезвие, наполовину вошедшее в горло.

Александра вернула простыню на место медленным, вкрадчивым движением сомнамбулы. У художницы возникло чувство, что она все видит во сне – мансарду с голым, ободранным окном, сквозь которое беспрепятственно льется белый снежный свет; покойника, накрытого простыней; себя саму, до странности спокойную, равнодушную, будто околдованную. «Это таблетки, – вспомнила она. – Мои таблетки. Все-таки хорошо, что я их приняла!»

– Саша, иди к нам! – раздалось снизу.

Спустившись, она застала Лизу в слезах. Девушка вдруг очнулась от оцепенения и разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Растерянный Олег стоял рядом со стаканом воды.

– Сделай что-нибудь! – понизив голос, потребовал он у Александры.

– Что же я сделаю?! – таким же театральным шепотом ответила она. – Разве что…

К счастью, успокоительное оказалось в сумке, а не в демисезонной куртке, оставшейся дома. Женщина вытряхнула из флакона две таблетки и на ладони поднесла их Лизе.