Дом у озера

– Мне всегда казалось, что младшая сестра что-то недоговаривает. Ничего конкретного, только догадки. Как-то странно она себя вела. Покраснела, когда ее допрашивали, скрестила руки на груди и не смотрела в глаза. Однако уверяла, что ничего не знает, ничего подозрительного в доме и окрестностях не видела; а у нас не было ни одной улики, свидетельствующей о ее причастности к исчезновению.

Сэди перебрала возможные мотивы. Самый очевидный – зависть. Почти двенадцать лет девочка была в семье младшенькой, пока не появился брат – долгожданный сын у родителей! – и не занял ее место. Праздник в Иванову ночь – идеальная возможность избавиться от препятствия: из-за шума и суматохи никто ничего не заметит.

Сэди вспомнила, что в отчете Пикеринга говорилось о привычке девочки забирать брата по утрам на прогулку. Клементина утверждала, что в тот день, когда пропал Тео, дверь в детскую была закрыта и она туда не заходила. А если девочка все-таки взяла брата, с ним произошло что-то ужасное, несчастный случай, и она никому не сказала? Была слишком напугана или мучилась угрызениями совести?

– В поместье работала бригада уборщиков, – произнес Клайв, будто прочитав ее мысли. – Начали, как только уехал последний гость, и наводили порядок, пока не взошло солнце. Никто ничего не видел.

А вдруг существовал еще один способ незаметно покинуть дом? Сэди написала в блокноте имя «Клементина» и обвела кружком.

– Какой она была, Клементина Эдевейн?

– Похожей на мальчишку-сорванца. В ней чувствовалось что-то необычное. Все Эдевейны отличались от простых людей. Очаровательные, харизматичные. Я восхищался ими. Благоговел. Понимаете, мне тогда было семнадцать, совсем еще зеленый юнец, и раньше я не встречал таких, как они. Думаю, меня покорила романтика – большой дом, сад, сами Эдевейны, их манера разговаривать, темы для бесед, утонченные манеры и ощущение, что вся семья следует негласным правилам. Эдевейны завораживали. – Клайв посмотрел на Сэди. – Хотите взглянуть на фотографию?

– У вас есть их фото?

Предложение прозвучало открыто, даже нетерпеливо, но теперь Клайв замялся.

– М-м… в общем, вопрос несколько щекотливый… а вы служите в полиции…

– Не уверена, – вырвалось у Сэди.

– Не уверены?

Сэди сокрушенно вздохнула.

– Было одно дело, – начала она.

И вскоре – то ли благодаря тишине уютной кухни вдали от Лондона и всего остального мира, то ли благодаря профессиональному родству, которое она ощущала с Клайвом, или благодаря нахлынувшему облегчению, что можно наконец поделиться с кем-то секретом, который она так тщательно скрывала от Берти, – Сэди коротко рассказала Клайву о деле Бейли. О том, как сильно оно ее зацепило, как она пыталась доказать, что там не все так просто, и что приехала в Корнуолл не отдыхать, а в вынужденный отпуск.

Клайв слушал не перебивая, а когда она закончила, не стал хмуриться и не попросил ее уйти.

– Я читал в газетах. Ужасный случай, – спокойно произнес он.

– И зачем я только разговаривала с этим журналистом!

– Вы думали, что поступаете правильно.

– Я вообще не думала, в этом-то и беда. – Ее голос дрогнул. – Видите ли, у меня было ощущение!

– Вам нечего стыдиться. Иногда ощущения не так оторваны от реальности, как кажется. Порой они всего лишь результат того, что мы замечаем, не отдавая себе отчета.

Сэди решила, что он просто с ней любезен. Она испытывала инстинктивную неприязнь к такого рода любезности. Может, полицейская служба несколько изменилась с тех пор, как Клайв вышел на пенсию, но Сэди полагала, что разглашение служебной информации никогда не считалось приемлемой практикой.

– Так вы говорите, у вас есть фотография?

Клайв понял намек и не стал дальше расспрашивать о деле Бейли. После недолгого размышления он кивнул.

– Сейчас вернусь.

Старик прошаркал по коридору, и Сэди услышала, как он, ворча, роется в комнате в задней части дома. Кошка внимательно следила за гостьей большими зелеными глазами, ее хвост осуждающе дергался. «Ну-ну», – как будто говорил хвост.

– Чего тебе от меня надо? – тихо пробормотала Сэди. – Я же сказала, что сама виновата.

Она рассеянно крутила ярлычок на скатерти, стараясь выбросить из головы Нэнси Бейли. «Ни в коем случае не общайся с бабушкой девочки, даже думать не смей!» Пыталась забыть теплую маленькую ручку в своих ладонях… Мелькнула мысль: а что, если Клайв сейчас звонит в лондонскую полицию?

Еще две таблички с цифрами щелкнули и перевернулись, и наконец, после целой вечности ожидания, пришел Клайв. Его лицо выражало необъяснимое оживление, и Сэди решила, что, судя по всему, он не разговаривал с Эшфордом, если, конечно, не был законченным садистом. Еще она заметила, что вместо фотографии Клайв держал под мышкой толстую, знакомую на вид папку.

– Ждал, пока пойму, что я о вас думаю, – признался он, усаживаясь за стол. – В общем, когда я уходил на пенсию, то решил, что никто не заметит, да и возражать не станет, ну, и взял…

– Папку! – воскликнула Сэди, широко распахнув глаза.

Короткий кивок.

– Вы взяли папку с материалами дела Эдевейнов.

– Позаимствовал. Верну назад, как только закрою дело.