Дом у кладбища

Паддок, подними-ка оконную раму, в комнате слишком жарко… или нет, не нужно, стой; почитай книгу, Паддок, ты это любишь, а я выйду прогуляться, а потом вернусь, и мы с тобой еще побудем вместе.

— Но ведь на улице темно! — запротестовал гость.

— Темно? Конечно… разумеется… очень темно… но зато холодно; воздух прохладный.

Деврё произносил слова, думая, казалось, о чем-то другом, и Паддоку пришло в голову, что он сейчас удивительно красив, с этой бледной тенью ужаса на лице — как царь Саул перед злым духом ^{206}, и в душе Паддока зашевелились страшные предчувствия. В его ушах гудели строчки из старой баллады, которую любил напевать с комическим пафосом Деврё:

Вдоль реки он бродил — прозрачной реки,
Реки, что бежит через Килкенни.
Капитаном Уэйдом он был наречен,
Из-за девы прекрасной смертью сражен

— и т. д.

Что это ему вздумалось прогуливаться в такой поздний час по берегу реки? Паддок с бьющимся сердцем незаметно последовал за капитаном вниз и присоединился к нему на улице.

— По тропе вдоль реки? — спросил Паддок.

— Вдоль реки? Да, сэр, по тропе вдоль реки. Я думал, вы остались наверху, — сказал Деврё, угрюмо отстраняясь.

— Но, Деврё, я не прочь пройтись с тобой, если не возражаешь, — прошепелявил Паддок.

— Возражаю, сэр, — внезапно пронзительно вскрикнул Деврё, поворачиваясь к своему коротенькому товарищу. — Что это вам вздумалось, сэр? Вы вообразили, что я собираюсь… утопиться, ха-ха-ха!.. Или что вам еще взбрело в голову? Я не сумасшедший, сэр, а вы не врач. Ступайте домой, сэр… или идите к… куда хотите, сэр; только идите своей дорогой, а меня оставьте.

— Ах, Деврё, очень уж ты скор, — сказал Паддок, кладя свою пухлую маленькую ладонь на руку Деврё и устремляя на него добрый и серьезный взгляд.

С раздраженной гримасой Деврё взялся за воротник Паддока. Но тут же одумался, лицо его постепенно прояснилось, он сделался похож на себя прежнего и молча вложил свои холодные пальцы в ладонь маленького Паддока. Так они некоторое время простояли у крыльца, к радости миссис Айронз, которая подошла к окну, когда услышала громкий голос капитана.

— Паддок, я, кажется, не совсем здоров и не понимал, что говорю. Прости меня. Ты всегда был добр ко мне, Паддок. Я думаю… думаю, ты мой единственный друг и… Паддок, ты меня не оставишь.

Они вместе поднялись наверх, и миссис Айронз из подслушанного заключила с уверенностью, что «капитан Деврё задумал утопиться в Лиффи и не сделал этого только из-за лейтенанта Паддока». И эти ее слова стали повторять все болтливые языки Чейплизода.

Когда мистер Дейнджерфилд стремительно скользил по тихой дороге к Медному Замку и ему уже видна была калитка, которая вела в скинувший на зиму листву садик, он заметил под кустами у калитки темную фигуру. Это был Айронз; он молча — почтительно, даже униженно — поднял шляпу и ждал, пока Дейнджерфилд его узнает.

— Эй! Айронз? — спросил мистер Дейнджерфилд.

— К вашим услугам, сэр.

— Ну и что же ваша милость желает сказать? — игриво осведомился джентльмен.

— Я хотел сказать вашей чести, что ладно, разницы никакой — я это сделаю.

— Конечно. Вы правы. Разницы никакой. Как бы вы ни поступили, его все равно повесят, и, скажу я вам, за дело, и будет только правильно, если вык тому же скажете правду… тем больше будет уверенности.

— Утром в восемь, сэр, я буду у вас, — сказал Айронз, вздрагивая.

— Хорошо! Я запишу ваши показания, мы поедем в Лукан к мистеру Лоу, и вы принесете присягу. И, вы знаете… я не бросаю слов на ветер… Жизнь ваша во всех отношениях станет лучше, если вы исполните свой долг; вот вам полкроны — посидеть в «Доме Лосося».

Айронз только застонал, а потом произнес:

— Это все, сэр. Снял тяжесть с души, а то мне было не по себе.

— В восемь я вас жду. Спокойной ночи, Айронз.

Засунув руки в карманы, мистер Дейнджерфилд проводил глазами Айронза. Потом он перевел взгляд в сторону Дублина и тут же помрачнел. Он чувствовал себя все же не совсем в своей тарелке.

Тем временем Черный Диллон по приглашению миссис Стерк прошествовал наверх, к постели пациента.

— Не послать ли сразу же за мистером Дейнджерфилдом? — спросила она.

— Пока что ни к чему, мэм, — ответствовал ей прославленный, но слегка пьяный «косторуб», сплевывая себе под ноги, на пол, — я еще не знаю, стану ли сегодня оперировать. Что в этом кувшине, мэм? Куриный бульон? Годится. Дайте ему ложку бульона. Глядите-ка, глотает довольно свободно. — И Черный Диллон, к ужасу почтительной и любящей миссис Стерк, грубо вздернул веки больного и осмотрел его зрачки. — Видите, мэм, этот глаз слегка косит, значит, мозг сдавлен.

По ходу осмотра Диллон по привычке читал миссис Стерк лекцию, как студентам в больнице.

— Судорог не бывает, мэм?

— Нет, сэр, слава Богу; ничего подобного… только спокойный сон, сэр, в точности как сейчас.