Дом у кладбища

Главным героем разговора стал, разумеется, Чарлз Наттер; мистер Дейнджерфилд был в ударе и в особо благодушном настроении (пока речь не заходила непосредственно о несчастном Наттере — тогда он подобающим образом мрачнел); в своей четкой и язвительной манере он преподнес слушателям пестрый букет ньюгейтских историй ^{195}: о переодетых разбойниках, об умных констеблях, о том, как помогали установить истину косвенные улики — чудесным образом обнаруженные и тонко сопоставленные; о том, как затаившуюся на дне хищную рыбу хитроумными уловками выманивали на поверхность, где ее ожидали сети правосудия. Это были удивительные анекдоты о тонких уловках Боу-стрит ^{196}и проделках Бэгшот, об атаках и контрударах, о ловушках и о том, как их удавалось избежать; заканчивалось все, как правило, триумфом Боу-стрит, торжеством правосудия и речью на Тайберне ^{197}. Байки эти пришлись весьма по вкусу судье Лоу — полковник Страффорд не помнил, чтобы его друг когда-либо прежде бывал так доволен и весел; его смех вызывали и искусные стратагемы (их Дейнджерфилд описывал подробно и точно), и озорная ирония, сопровождавшая обычно развязку истории. И Лоу, с разрешения полковника Страффорда взяв слово, предложил поднять бокалы за этого доблестного офицера, а затем, воспользовавшись случаем, поблагодарил его за то, что он предоставил гостям возможность насладиться остроумными и поучительными рассказами мистера Дейнджерфилда. В заключение Лоу от всего сердца высказал надежду, что чейплизодские жители еще долго будут пользоваться преимуществами столь приятного соседства. Мистер Дейнджерфилд весело уверил, что к красоте ландшафта и приятному обществу добавляется, делая притягательность здешних мест совершенно неотразимой, ощущение безопасности (благодаря присутствию такого надежного блюстителя закона, как мистер Лоу), а также благословенный напиток из погреба любезного хозяина Королевского Дома; и он, будучи человеком немолодым и уставшим от скитаний, ничего бы так не желал, как провести остаток своих дней здесь, в окружении спокойном, но живом, среди людей добродетельных, но жизнерадостных. Дейнджерфилд сказал еще многое в том же духе, чем весьма угодил честной компании; все признали, что белоголовый джентльмен, без сомнения, превосходный оратор — красноречивый и остроумный. И каждый в глубине души, не произнося этого вслух, смутно сознавал, что временами от комплиментов мистера Дейнджерфилда неуловимо веет иронией и бурлеском, отчего собеседники на мгновение ощущают неуверенность, но оратор тут же легко рассеивает их подозрения взмахом своей украшенной перстнями руки и насмешливой улыбкой.

На Лоу он произвел сильное впечатление. Суровый по натуре, судья не привык испытывать почтение или теплые чувства. Однако мало кто из людей, ценящих искушенность и знание зла, мог противиться мистеру Дейнджерфилду, и мировой судья, при всей своей трезвости, впитывал его слова с восторгом, словно бы делая глубокие освежающие глотки из искрящегося источника мудрости. Он был искренне опечален и горячо жал Дейнджерфилду руку, когда тот, сославшись на неотложные домашние дела, рывком поднялся и на прощание сверкнул очками в сторону собравшихся.

— Если мистер Дейнджерфилд действительно собирается здесь остаться, его следует привлечь к участию в комиссии мирового суда, — произнес Лоу, как только дверь закрылась. — Мы должны его уговорить. Заявляю уверенно, что никогда в жизни не встречал человека, способного благодаря своим познаниям и особенностям натуры столь успешно и с пользой для общества отправлять обязанности магистрата. Между нами, сэр, мы с ним вдвоем навели бы порядок в этой части графства; даже если ограничиться районом между Чейплизодом и Дублином, то и тут работы более чем достаточно; и клянусь святым Георгием, сэр, он необыкновенный, интересный человек, кладезь занимательных историй. Да, чудесное место — Лондон.

— И к тому же хороший человек, из тех, кто не кричит о себе, — сказал полковник Страффорд, который мог это засвидетельствовать. — Мало у кого из богатых такое доброе сердце; он многим здесь оказал помощь, в особенности был щедр к семье несчастного Стерка.

— Знаю, — кивнул Лоу.

— А в прошлый понедельник он через майора послал бедной Салли Наттер пятидесятифунтовую банкноту. Майор вам подтвердит.

Как нечистый посланец преисподней оставляет после себя запах серы, так после ухода доброго человека в воздухе сохраняется благоухание; компания в гостиной все еще вдыхала аромат добродетелей мистера Дейнджерфилда, а сам он уже застегивал в холле пуговицы своего белого сюртука и опускал чаевые в ладони прыщавого дворецкого и пьяного лакея.