Дом у дороги. Цикл рассказов

Понимая, что назад она просто не дойдет и, ей срочно нужно похмелиться, Любаня быстро открутила крышку и сделала два жадных глотка. После, присев на лавку возле дома Колгана и отдышавшись, чтобы содержимое не полезло назад, встала и поплелась домой. Только не заметила Любаня, что пошла она не к дому, а в абсолютно другую сторону. По пути ее стало шатать из стороны в сторону. Прохлады она больше не чувствовала, зато стала наваливаться усталость и сильная сонливость. «Нужно идти, — подбадривала сама себя Любаня, — Главное держаться, а то упаду и не поднимусь больше».

Она стала чувствовать, что заносит ее в сторону всё больше и больше. Любаня уже стала натыкаться на деревья в темноте, смутно соображая, что фонарей, освещающих главную улицу деревни давно не видно. Любка уже собралась послать всё к черту и сдаться, упав возле очередного дерева, на которое «налетела», как ей в глаза ударил свет. Любаня подняла отяжелевшую голову и, изо всех сил пытаясь сфокусировать пьяный взгляд, увидела в пяти метрах от себя старый, заброшенный дом, в разбитых окнах которого был свет, а тепло, исходившее от него, было столь манящим. Всего на секунду в голове Любани возникла мысль: «А вдруг там маньяки какие-то? Еще изнасилуют и «пузырь» отнимут?». Вопрос изнасилования Любаню волновал мало, а вот со спиртом расставаться она ни в какую не хотела. Но сейчас ей так хотелось в тепло, где-нибудь прилечь или хотя бы присесть и на минутку забыться сном, что чувство самосохранение исчезло с горизонта и, Любаня, шатаясь и запинаясь, двинулась к дому.

Войдя в дом Любаня увидела только стол, кровать, да кресло-качалку. Пыль и паутина ей были не в диковинку. А вот спасительное тепло и кровать с матрацем очень Любаню обрадовали. Кое-как доковыляв до кровати, она плюхнулась на нее плашмя, прижав к себе бутылку, и забылась пьяным сном. Ей показалось, что она только-только прикорнула, как кто-то пихнул ее в бок. Она тут же открыла глаза и стала озираться вокруг. Напротив нее, в кресле-качалке сидел высокий, смуглый брюнет, лет сорока, в строгом черном костюме-тройке, и брезгливо держал за горлышко «заветную» бутылку со спиртом.

— Доброй ночи, — спокойно поздоровался с ней незнакомец.

— Слышь, мужик, — вместо приветствия, зло ощетинилась на него Любаня, — А ну верни «пузырь», а то кадык вырву.

Незнакомец удивленно приподнял бровь, но потом, небрежно взглянув на емкость в своей руке, всё также спокойно спросил:

— Тебе этот предмет дороже всего на свете, Л-Ю-Б-А-Н-Я?

Он произнес ее имя, чеканя каждую букву. И от того сарказма, с каким незнакомец произнес ее имя, Любане стало не по себе. Но сейчас она была не намерена сдаваться. За лишний глоток «бухла» она была способна на многое. А тут целая бутылка!

— Я тебе говорю, верни «пузырь»! — уже поднимаясь с кровати и угрожающе наступая на незнакомца, шипела Любаня.

— А ты в курсе, Любаня, — не обращая внимание на ее угрозы, спросил незнакомец, — что сейчас, в эту минуту, в твоем доме замерзает твой маленький сын?

— Тебе-то какое дело? Со своим сыном я сама разберусь. А сейчас давай сюда бутылку! — уже визжала Любаня.

— На. Держи.

С этими словами незнакомец передал ей бутылку. Любаня, схватив ее, быстро открутила крышку и жадно «присосалась» к горлышку. Затем опустив ту на пол, возле себя, уселась на кровать и, уже подобревшим голосом спросила:

— Слышь, мужик, закурить не найдется?

— Держи, — услышала она в ответ.

И к ней протянулась рука с уже зажжённой сигаретой. Блаженно затянувшись и обращаясь к незнакомцу, Любаня сказала:

— Значит ты здесь живешь?

— Не совсем, — ответил ей брюнет, — я здесь работаю.

— Работаешь? — хмыкнула Любаня, — Вы чё, бандиты? А здесь наркоту прячете?

— Да, я кое-что здесь храню. Но не наркоту, как ты говоришь. А кое-что ценное, — он показал на стену с вырезками газет, ориентировками на розыск преступников и пропавших людей, — Я храню здесь воспоминания о людях, которым я помог найти свой путь и о тех, кто, увы, не прислушался ко мне.

— Ты говоришь какими-то загадками, — отмахнулась от него Любаня.

— Нет, дорогая, я говорю вполне доступным языком. Только, к сожалению, некоторые слушают, но не слышат меня. Вот скажи мне, Любаня, кто виноват, что ты докатилась до жизни такой? — вдруг спросил он.

— До что ты всё Любаня, да Любаня, — дернулась она, — Тебя-то хоть как звать-то? А то мы тут сидим, по душам общаемся, а имени я твоего не знаю.

— Все зовут меня Проводник.

— Проводник? — удивилась Любаня. А после пьяно отмахнувшись, продолжила, — Ну проводник так проводник. Будь ты хоть стрелочником. Мне всё равно.

— Нет, не стрелочник, а именно Проводник, — поправил он Любаню, — Так что же всё-таки с твоей жизнью? Кто виновен в том, что она превратилась в череду беспросветных запоев?

— А что с ней не так? — подскочила на месте Любка, — А кто сейчас не пьет? Ну выпиваю я немного. А вообще, знаешь, какая у меня была жизнь?