Дом свиданий

— Терпение, терпение, господин Путилин. Видите ли, как раз в то время я занимался финансовой стороной деятельности некоего лица. Фамилию называть не буду, скажу только, что в своих коммерческих делах этот человек пользуется поддержкой пензенского губернатора Панчулидзева. А тому, как известно, покровительствует сам государь. Так вот, у меня на руках имелись документы, неопровержимо изобличающие моего подопечного в денежных махинациях. Подробности вам не нужно знать, но речь шла о сотнях тысяч. Барон Н. — будем называть его так, хотя свой титул он купил у какого-то германского курфюрста, — знал об этих документах и неоднократно через разных лиц намекал мне, что для меня будет весьма выгодно передать расследование другому чиновнику, уже, надо думать, им подкупленному. Я делал вид, будто не понимаю намеков. Тогда барон лично посетил меня, причем не в министерстве, а на дому. Я вынужден был принять его.

— Вы говорите о бароне Нейгардте? — спросил Иван Дмитриевич.

— Знакомы с ним? Ах да, я и забыл… Представляешь, Ниночка, господин Путилин живет в одном доме с Яковом.

— Сочувствую, — усмехнулась та. — Соседство, прямо скажем, не из приятных.

— Почему, мадам?

— Неужели Шарлотта еще не пыталась выцарапать глаза вашей жене?

— С чего это? Они в добрых отношениях. Мой сын Ванечка гуляет вместе с вашей племянницей.

— Странно…

— Скажите, — обратился Иван Дмитриевич к Куколеву, — среди тех лиц, кого подсылал вам Нейгардт, не было Якова Семеновича?

— В яблочко! — опередив мужа, который раздумывал, отвечать или нет, восхитилась Нина Александровна. — Вы бьете без промаха.

— Не в этом ли, Семен Семенович, причина вашей размолвки с братом?

— Да, — нехотя кивнул Куколев. — Но я продолжаю. Итак, сидя здесь, в моем кабинете, Нейгардт предложил мне взятку. С тем, разумеется, чтобы я оставил его в покое. Сумма была внушительная.

— Семьсот рублей, — не без гордости уточнила Нина Александровна. — Представляете? И мой муж отказался.

— Я живу на жалованье, — сказал Куколев, — но совестью не торгую. Так и было отвечено этому мерзавцу с баронским титулом. Он ушел…

— Несолоно хлебавши, — опять вмешалась Нина Александровна.

— Ушел, а спустя несколько дней появился у меня снова. Причем на этот раз не просил, а угрожал. Я стоял твердо, и ему пришлось уйти с тем же результатом. Вот теперь мы и подошли к самому главному. После его первого визита я обнаружил этот жетончик, после второго едва не погибла моя дочь.

— Коробочка с запонками тоже хранилась у вас в кабинете? — спросил Иван Дмитриевич, выдержав приличествующую случаю паузу.

— Вы сидите как раз рядом с секретером, где лежат кое-какие мои парадные регалии. Запонки в том числе.

— А во время этих своих визитов Нейгардт имел возможность забраться к вам в секретер? Подсыпать яд в вино?

— В том-то и дело! В первый раз я выходил посоветоваться с женой, во второй — позвать на помощь лакея, ибо по доброй воле этот негодяй уходить не желал. В обоих случаях на несколько минут он оставался в кабинете один.

— Допускаю, — согласился Иван Дмитриевич, — Нейгардт хотел вас отравить. Но зачем ему понадобилось подбрасывать вам жетончик?

— Это было своего рода предупреждение о грозящей расправе.

— И вы поняли его смысл?

— Позднее — да, понял.

— Что же, по-вашему, означают эти звезды? Надпись?

— Семь звезд, — сказал Куколев, — семьсот рублей, которые предлагал мне Нейгардт в качестве взятки.

— А врата? Какие врата они должны были открыть?

— Тут возможно двойное толкование. Символическое и, так сказать, житейское. Во-первых, врата крепости моей души. Во-вторых, ворота одного дома. Старый барский дом, не чета нашей нищенской дачке. Мы с Ниной Александровной мечтали тогда его купить, но не могли собрать денег.

— И вы считаете, что Нейгардт знал об этой вашей мечте?

— Наверняка Яков ему рассказал. Большая Медведица появилась не случайно!

— При чем тут она?

— А при том, — невесело улыбнулся Куколев, — что село, где стоит облюбованный нами дом, называется Медведково.

— При таком истолковании это знак не смерти, а соблазна, — рассудил Иван Дмитриевич.

— С лицевой стороны — именно так. Вы правы. А с оборотной? Что там изображено?

— Как что? — Иван Дмитриевич недоуменно повертел в пальцах жетончик. — Ничего.

— Вернее сказать — ничто. Пустота. А что есть пустота? То-то и оно, уважаемый! Мне предлагался выбор: или открыть врата моей души и впустить туда дьявола, за что передо мной откроются ворота дома в селе Медведково, или… Или умереть.

Помолчали, затем Иван Дмитриевич спросил:

— Вы обращались в полицию?

— Имел глупость. Нетрудно было предвидеть, что это бесполезно.

— Не помните, кому поручили дело?

— Вашему коллеге по фамилии Шитковский. Буквально через два дня он заявил мне, что все случившееся — плод моей фантазии. Я его не виню. Нейгардт — страшный человек. И могущественный! Не позавидуешь тому, кто встанет у него на дороге. В конце концов я сам поступил точно так же, как этот Шитковский.

— То есть?