Дом ста дорог

Она полагала, что какой-нибудь зачарованный голос сообщит ей время, или где-нибудь в комнате появятся часы. Жители Верхней Норландии поголовно были помешаны на часах. В доме Чармейн находилось семнадцать разных видов часов. Часы висели даже в ванной комнате, поэтому девочка крайне удивилась, когда не нашла в доме двоюродного дедушки Уильяма даже обычных часов с кукушкой. Но загадка решилась, когда в голове Чармейн вдруг из ниоткуда возникло знание, что сейчас восемь часов утра.

— Мне ещё час добираться до города, — с ужасом выдохнула она. Девочка пулей вылетела из спальни, на ходу застёгивая шикарную шелковую блузку.

Заскочив в ванную комнату, она первым делом глянула в усеянное каплями воды зеркало. Переживания и метания в её душе усилились — рыжая коса на плече смотрелась совершенно по-детски. «Он тут же поймёт, что я ещё школьница,» — пронеслось в голове Чармейн. Но время поджимало, и она поспешно покинула ванную комнату, затем вернулась, развернувшись на пороге влево. Девочку окружило тепло чистой кухни.

Около раковины скопились, теперь уже, пять мешков с бельём, но Чармейн слишком торопилась, чтобы переживать из-за них. Бродяжка поспешно трусила следом, жалобно поскуливая. Она ткнулась носом в ногу девочки, а затем подбежала к очагу, где уютно плясал огонёк. Чармейн постучала по каминной полке, собираясь попросить завтрак, и только тут сообразила, о чём её просит собачка: Бродяжка, снова став крохотной, не могла достаточно сильно стукнуть хвостом по основанию очага.

— Собачью еду, пожалуйста, — попросила девочка, прежде чем заказать завтрак себе.

Пока Чармейн расправлялась с завтраком, её не покидала сторонняя мысль, как же всё-таки приятно сидеть на прибранной кухне, без грязной посуды. «Видимо, Питер знает толк в уборке,» — подумала девочка, допивая последнюю чашечку кофе. Покончив с трапезой, она встала и постучала по запястью. Она тут же осознала, что уже без шести девять, и в панике побежала к двери.

— Толком не собралась, а уже час прошёл! — причитала она, врываясь в спальню и надевая великолепного покроя жакет. Возможно, именно из-за возни с жакетом Чармейн повернула не в ту сторону на пороге и очутилась в странной комнатушке с десятками труб, которые тянулись к с огромному баку, покрытому странной синеватой накипью.

— Да что же опять! — в сердцах выпалила девочка, снова проходя через дверь.

Чармейн снова оказалась на кухне.

— Так-то лучше, — бросила она, затем выскочила в гостиную и распахнула входную дверь. На пороге Чармейн чуть не сшибла небольшой кувшинчик молока, предназначавшийся, по-видимому, Ролло.

— Он его не заслужил! — выкрикнула она, захлопывая за собой дверь.

Девочка пробежала по садовой дорожке между оборванными кустами гортензии и вышла за ворота, которые закрылись за ней с громким «клац». Тут Чармейн решила поумерить пыл, потому что не могла же она бежать несколько миль до королевского дворца. Тем не менее, она припустила размашистым энергичным шагом.

Не успела Чармейн отойти далеко, как позади раздалось ещё одно «клац». Деовчка обернулась и увидела Бродяжку, старательно семенящую своими коротенькими лапками. Чармейн вздохнула и направилась навстречу. Увидев, что её заметили, собачка побежала в припрыжку, радостно потявкивая на ходу.

— Нет, Бродяжка, — остановила её девочка. — Тебе нельзя со мной. Иди домой.

Она решительно ткнула пальцем в сторону домика двоюродного дедушки Уильяма и приказала: «Домой!».

Бродяжка села, прижала уши и жалостливо посмотрела на Чармейн.

— Нет, — тут же оборвала девочка и снова указала на дом. — Иди домой!

Собака припала к земле, прикинувшись белым сугробом, и робко завиляла хвостиком.

— Ох, прекрати! Я серьёзно! — сказала Чармейн. Похоже, Бродяжка твёрдо решила лежать на дороге и никуда не уходить, поэтому девочка подхватила её и вернулась к дому двоюродного дедушки Уильяма.

— Нельзя тебе со мной! — задыхаясь, объясняла она. — Я собираюсь на приём к королю. А собак на приём к королю никто никогда не пускает.

Чармейн открыла воротца и опустила собачку на садовую дорожку.

— Оставайся здесь. Место! — со всей суровостью приказала она и захлопнула железную калитку перед мордой собачки, глядящей на неё с укором. Чармейн развернулась и снова отправилась в путь. Она раздражённо постучала по запястью и произнесла: «Время». Однако заклинание не сработало, потому что она уже покинула дом двоюродного дедушки Уильяма. Всё, что девочка знала наверняка, — она теперь опаздывала ещё больше. Чармейн ускорила шаг.

«Клац,» — послышалось позади. Бродяжка снова со всех ног мчалась к девочке.

Чармейн застонала, резко развернулась, подхватила собачку и вернула её за ворота.

— Будь же послушной собакой! Место! — выпалила она и вернулась на дорогу.

Клацнуло ещё раз — и Бродяжка вновь торопливо трусила за Чармейн.

— Ты с ума меня сведёшь! — с отчаяньем выкрикнула девочка. В третий раз она подхватила собачку и посадила её на садовую дорожку.

— Сиди здесь! Вот здесь, глупая ты собачонка! — Чармейн захлопнула ворота и бросилась бежать.

Ворота клацнули, послышалось топанье коротеньких лапок.