Дом Солнц

Абигейл никогда не говорила, как быть, если шаттерлингов останется меньше пятидесяти. Видимо, такую ситуацию она считала столь невероятной, что не продумала план действий, например на случай саморазрушения Вселенной или возвращения Предтеч, которые назовут галактику своей.

Нас осталось на два больше допустимого минимума, и в глазах Чистеца читалось огромное облегчение. Он-то всегда был ярым приверженцем священных заповедей Абигейл.

— Других шаттерлингов вы тоже увидите, — пообещал Чистец. — Они все на Невме, кроме тех, кто сейчас в патруле. Любой проникший в эту систему подвергается самому пристрастному досмотру. Уже пришлось уничтожить три корабля, которые мы опознали как вражеские. Все они оказались исследовательскими зондами местных молодых цивилизаций, но, думаю, наша осторожность понятна.

— Надеюсь, хвост мы не привели, — сказал я. — За нами гнались, но мы сумели оторваться. Чистец, мы ведь пленных везем. Аконит со спутниками захватили их примерно в то время, когда погиб Овсяница.

— Об Овсянице мы слышали. Ужасная новость! Но ведь погиб он достойно. Герой, гордость нашей Линии… — Чистец ненадолго затих, точно лишь сейчас вспомнил погибшего, а потом попросил: — Расскажи про пленных.

— Их четверо. По имени мы знаем лишь одного — Синюшку из Линии Марцеллин. Да-да, раньше с Марцеллинами проблем не возникало. Синюшка мог действовать один. Марцеллины считают его погибшим уже десять-одиннадцать циклов по своему исчислению.

— Вы его допросили?

— Аконит и Волчник выжали из него все, что могли, но убивать не стали. С более пристрастным допросом они решили повременить до высадки на Невму.

— Верное решение. Если пленные — единственный выход на врага, их нужно холить и лелеять. Боюсь, этого нам не избежать. Только высадки, увы, не будет.

— Почему?

— Из-за местных традиций. Наши данные устарели. Когда мы прилетели на Невму, она оказалась заселена.

— Местные не хотят, чтобы мы высаживались?

— Местные как раз не против. Им не страшны ни мы сами, ни наши корабли. Проблема во фракто-коагуляции, известной как Фантом Воздуха.

— Постчеловеческий интеллект? — спросил я, вспомнив, что читал про Фантома в космотеке после того, как мы впервые узнали, где находится убежище Белладонны.

— А ты хорошо подготовился, — похвалил Чистец. — Фантом живет тут миллионы лет, дольше любой цивилизации. Местные очень его берегут, что неудивительно, ведь на Невму летят в основном из-за Фантома. Его изучают, ему поклоняются, причем одно плавно перетекает в другое. Непреклонны они в одном: беспокоить Фантома нельзя, а вторжение пятидесятикилометрового корабля в его атмосферу не что иное, как беспокойство.

— Тогда, наверное, можно переброситься.

— Лихнис, там нет вакуумных туннелей. Садиться будем на шаттлах. Надеюсь, тебе это не слишком претит.

— Ничего, справимся.

— Не сомневаюсь. Портулак тоже в латентности?

— Она вот-вот проснется. В любом случае «Серебряные крылья» запрограммированы лететь за «Лентяем», если только я не выкину откровенную глупость.

— Тогда следуй за мной, поищем, где припарковать ваши корабли. Особо пышный прием не обещаю — настроение у нас сейчас не ахти. Но мы очень постараемся.

— Охотно верю, — сказал я.

Зеленый пупырчатый урод-корабль рванул прочь.

— Это точно Чистец, а не вражеский лазутчик?

— Точно-точно Чистец, — заверил я, поражаясь своему терпению. Выйдя из латентности, Портулак спрашивала об этом уже раз пять-шесть, выслушивала объяснение и ненадолго успокаивалась. — Если это не он, враги внедрились к нам в Линию настолько, что впору капитулировать, причем немедленно.

— Да, ты прав, — согласилась Портулак.

Она еще не проснулась по-настоящему, взгляд был рассеянным, а движения — скованными. Ко мне на корабль возлюбленная перебросилась, едва выбравшись из криофага. Мало-помалу ее взор прояснился, шестеренки в голове закрутились, и я пересказал ей то, что услышал от Чистеца.

— Пойдем проведаем Геспера, — вдруг объявила Портулак. — Посмотрим, не погасли ли огоньки.

Светящиеся точки за стеклянными панелями в черепе робота горели, но ярче или слабее, чем до нашего погружения в латентность, я не знал, а вот замедленность их кружения наводила на мысли о модели планетной системы, у которой почти кончился завод. При Портулак говорить об этом не хотелось.

— Огоньки горят, — сказал я, уравновешивая оптимизм с прагматизмом. — Состояние, конечно, тяжелое…

— Да ладно тебе, Лихнис! Сама понимаю, Гесперу хуже, но он жив. Сила, которая нацарапала узор на бокале, не покинула его.

Я не удосужился спросить Чистеца, привез ли кто из уцелевших шаттерлингов гостей и нет ли среди тех роботов. Почему-то это казалось маловероятным.

— На Невме Гесперу помогут. Там есть цивилизация. Вдруг местные умеют больше, чем мы? Они изучают постчеловеческий машинный интеллект…

— Это как утверждать, что ботаник, изучающий кувшинки, способен вправить вывих плеча.

— Я только говорю, что отчаиваться рано.

— Ты уже видел Невму? — спросила Портулак после небольшой паузы.

— Чистец ведет нас на орбиту. А рассматривать Невму одному не хотелось, я ждал, когда проснешься ты.

— Так мы не высаживаемся?