Дом со скрипом

— Не по семь грошиков, а по семь грошей, — поправила её Лисса. Разница была более чем существенной — в десять раз. Собственно, они, за редким исключением, и составляли её основной доход — не фонтан, но на жизнь кое-как хватало.

— Ни за что бы не отдала такие деньги за кусочек разукрашенного картона. Может разъяснишь, в чём тут дело?

— Ну, — обстоятельно начала рассказ Лисса, — некоторым людям нравится дарить уникальные вещи. Ведь даже если автор из раза в раз рисует одну и ту же рыбку-на-счастье, всё равно каждая из его работ неповторима. А потом, каждая такая открыточка имеет авторскую подпись. Существует небольшой шанс, что потом, со временем, когда автор прославится, её можно будет перепродать за большие деньги. В прошлом году, с аукциона в Танорси ушла такая открытка за авторством Эрмена Дега. Сумма за которую её продали даже не оглашалась — настолько она была неприличной.

— Предвечные, так я богата! Я у тебя за последнее время столько картинок из растопки вытащила, — закатила глаза Лило. — Все аукционы завалить можно. Ну или комнату ими вместо обоев оклеить.

— Ха! Они без подписи, так что завянь!

— Вот ещё, я вот пойду и действительно посмотрю, как ты в своей галерее ничего не получишь и тогда вянуть придётся уже тебе. С голодухи.

— Вот ещё! У меня есть хотя бы они, — Лисса чуть подпихнула ногой ведро с улитками, — а вообще, пошли собираться, а то так и до закрытия не успеем.

— А этих ты тут так и оставишь? — Лило, уже разворачиваясь уходить, кивнула на то же ведро.

— Думаешь, здесь у вас на него кто-то покусится?! Да ладно! Сопрёт — сам виноват, я ему только приятного аппетита пожелаю.

Они не только не опоздали, но и пришли в самый разгар какого-то мероприятия. Навстречу им выкатился сияющий счастьем хозяин галереи мэтр Миноно.

— Мы вас ждали! Мы надеялись! Вы же не откажетесь? — и махнул полной ладошкой в сторону отдельных столиков, за которыми творили молодые (и не очень молодые) дарования. Да-да, те самые открытки — ничего сложного, зато на глазах у восхищённых и заинтересованных зрителей. — Благотворительная акция в фонд помощи городским реставраторам.

— Почему бы и нет? — Лисса вручила подруге свёртки с законченными работами и, потирая руки, направилась к одному из свободных столиков. Настроение у неё было самое то: вдохновенное и немного хулиганское. Тут же лежали заготовки под открытки из нескольких сортов бумаги, туши, перья, краски, мелки, в общем, всё, что душа пожелает — спонсируя мероприятие, мэтр Миноно не поскупился.

Постепенно, поверх лёгкого акварельного фона появились выписанные тушью контуры берега озера, незадачливый рыбачок в сдвинутой на затылок шляпе и громадный сом на другом конце лески, упирающийся в дно всеми плавниками. И надпись красивым затейливым шрифтом: «Счастья привалило!». А на обратной стороне открытки, в нижнем левом углу личная подпись художника — сложная, у Лиссандры немало времени ушло на её придумывание. Буквы, прихотливыми завитками накладывались одна на другую, и постепенно из-под пера появлялась бабочка.

— Красиво, — вздохнула только что подошедшая Лило. Она отправлялась побродить-посмотреть чем галерея богата, да что поделывают остальные участники благотворительной акции, правда приходилось периодически отбивать попытки хозяина галереи оприходовать новые поступления, но это было даже забавно. А не ему на сохранение дадено, нечего лапки тянуть!

— Ты ещё скажи, что то, как я расписываюсь, за деньги показывать можно.

Лисса осторожно подула на чернила.

— А кто тот здравомыслящий человек, который выдвинул эту идею раньше меня?

— Мой младший братец Майсиль.

— А она что-то означает, твоя подпись?

— Всё на свете что-то да означает, но вообще-то это тот образ, с которым я себя ассоциирую.

— Бабочка?

— Моль!

— Мда, — растерянно протянула вслед подруге Лило, которая после своего неожиданного откровения встала и решительно направилась улаживать дела с мэтром Миноно, ожидать окончания мероприятия ну неё не было ни времени, ни желания.

«Моль бледная» — так обозвал Лиссу первый кавалер, когда решил с нею расстаться, и на тот момент это было действительно трагедией. Зато на какое-то время разочаровавшись в личной жизни, она с головой погрузилась в творчество и обнаружила, что у неё не просто душа к нему лежит, а действительно талант имеется, и это определило всю её дальнейшую жизнь. С тех пор у неё были другие кавалеры и даже лицо того, самого первого мальчика почти стёрлось из её памяти, а образ бледной, полупрозрачной бабочки так и продолжал преследовать юную художницу. Пока она не стилизовала под неё подпись, сделав, таким образом, своей частью.

Из художественной лавки Лиссандра вышла с приятно потяжелевшим кошельком: продались не только открытки, но и одна из картин — холст, масло, вполне серьёзная работа. Это радовало не только финансовым вливанием, что было хоть и существенным, но второстепенным, это радовало тем, что находятся ценители её творчества, готовые не просто поахать да повосхищаться, но выложить за него вполне конкретную сумму, а это, согласитесь, существенно.