Читаем Дом слепых полностью

Читающие мужчины напоминали ему мотыльков, которые летними ночами залетали в освещенную комнату – на свет электрической лампы. Они летели, шурша крыльями. Эний прислушивался к их предсмертному полету. Они ударялись о раскаленную лампу, обжигали брюшки и падали на пол. Их тупое падение было ему тоже слышно. Он подходил, осторожно брал пальцами уже начинавшие увядать крылья, чувствовал на них мелкие крупицы пыльцы и спрашивал себя: ну что такого прекрасного в этом свете, что мотыльки предпочитают ради него умереть? Эний никогда не видел света, но ни за что бы не согласился умереть за него, как теперь был не согласен умереть за незнакомую ему истину.

– Когда истина откроется тебе, ты будешь готов за нее умереть, – тихо сказал Гермион, снова подслушав его мысли.

Энию хотелось протянуть к читающим пальцы, как он тянул их к увядающим мотылькам. Он был готов почувствовать на пальцах пыльцу, которой время припудрило черные костюмы. Время – долгое, истраченное на чтение знаков, подаренных творцом.

– Великий Раб ждет нас. – Гермион указал на боковую дверь в стене дома.

Утро пахнуло свежестью. Люда открыла глаза. Пылинки кружили в луче света, словно и он был соткан из миллиардов светящихся точек. Сделала глубокий вдох – без сомнения посвежело. Скоро весна. Зацветут фруктовые деревья, полетят первоцветы и… Аллея у дома разбита. Но будет больше дождей, небо напоит их досыта.

– Чернуха! – позвала шепотом, чтобы не разбудить тех, кто еще спал.

Собака не ответила радостным сопением, как бывало по утрам.

– Чернуха… – позвала громче.

Сейчас покрывало поднимется. Зевая и потягиваясь, из-под кровати вылезет Чернуха. Вильнет задом, радуясь куску лепешки, который Люда припасла для нее вчера.

Люда заглянула вниз. Под кроватью спали одни щенки.

Надела ботинки, зашнуровав наглухо. Вышла в другой отсек.

– Вот я тебе задам! – сказала громко.

Тряпье лежало безжизненное, похожее на нищего в рубище, умершего ночью от переохлаждения. Люда потрогала его, не доверяя глазам. Пусто.

Посидела, прислушиваясь к тяжести, растекающейся по венам. Вот так всегда – чуток поволнуется, и уже не оторвать ботинки от пола.

Ночью, когда Уайз рассказывал свою историю, Люда заглядывала под кровать – Чернуха спала. Где она сейчас? Неужели выбежала во двор? Или пришел снайпер и увел ее? Зачем? В накрытых катастрофой городах люди едят собак и кошек. Внутренний голос сказал ей, что Чернухи больше нет, но Люда быстро его заткнула. Потерла разболевшиеся коленки. Это спайки маточных труб – болят на стрессы и на погоду. Врачи предупреждали, что в ногах будет тянуть.

Вышла в третий отсек.

Собака не отзывалась.

Ботинки терли.

Подошла к двери и пнула кирпич, освобождая ее. Боль куснула пальцы. Люда рванула дверь. Свет бил из подъездной двери. День будет солнечным, утро не обмануло – весна идет.

– Чернуха! – крикнула в подъезд.

Вышла. Огляделась. Пол усыпан штукатуркой, поблескивает битое стекло. Ничего не изменилось. Никаких следов чужого присутствия. В углу – пластиковая бутылка. Кто ее принес? Пахрудин обронил или ветром задуло?

Высунув голову и держась за ручку двери, Люда стояла, прислушиваясь к звукам снаружи. Улица молчала, мертвая.

Выйти из подъезда не хватало духу. Принюхиваясь к воздуху, идущему с южного направления, Люда успокаивалась. На мгновение она убедила себя в том, что месяцы жизни в подвале – сон.

Она еще раз обвела глазами подъезд.

– Чернуха!!!

Испугалась собственного крика, захлопнула дверь, пнула под нее кирпич и, вобрав голову в плечи, побежала назад. Прикусила указательный палец, скрючилась.

– Что случилось? – Марина повернула к ней заточенные голодом скулы.

– Чернуха пропала! Кто-нибудь видел Чернуху?!

– Только вчера… – отозвался Пахрудин, не став цепляться к словам – «видел», «не видел».

– Ты под кроватью смотрела? – спросил Нуник.

– Люда не плачь. Она скоро вернется… – успокоила ее Валентина.

– Может быть, она пошла гулять? – мягко предположил Уайз.

– Она никогда не ходила! – прикрикнула Люда.

Глупые слепые предположения! Люда знает – собака не вернется. Она жалела, что не унаследовала от матери слепоты – сидела бы безглазая в закупоренном подземелье, строила бы слепые предположения, жила б надеждой, рисовала б в воображении картины, никак не совпадающие с реальностью. Люда снова прикусила палец.

Все равно бежать некуда. Автобус их забыл. Зло не оставило укромных мест, в которых можно переждать. Да чего там – конец уже виден!

Чернуху убили. Воображение разбушевалось, металось по разгоряченному мозгу, тот, как и подвал, был поделен на отсеки – прошлое, будущее, настоящее. Забежав в отсек прошлого, воображение утянуло за собой всю Люду вместе с ее ботинками и стонами. Она пошла по абрикосовой аллее, окруженная задорными голосами мальчишек. Гороховое платье пошито давно – уже мало в груди.

– Бей!

– Кидай!

Перейти на страницу:

Похожие книги