Дом с семью головами

Барбара взяла вещи и скрылась за дверью.

Томпсон в недоумении произнёс:

– Она вышла голой…

– Одевается она ещё хуже, – сказал доктор. – Вы бы точно бросились в море после такого.

Томпсон вдруг просветлел, на его лице блеснула улыбка.

– Признаться, я не знаю, что думать.

– Не мучайтесь. Мысли придут сами. Теперь отдохните. Примите ванну, почитайте. В библиотеке много хороших книг.

Джеффри Томпсон встал.

Доктор Джейкобс отбросил тетрадь каким-то усталым жестом, который словно говорил, что на сегодня достаточно.

Глава 5

1

После горячей ванны Томпсон уснул.

Было без четверти восемь, когда, пробудившись, он обнаружил себя в кромешной тьме. Томпсон зажёг лампу. В окне была одна чернота, доносились отзвуки далёких волн. К стеклу липли хлопья сыпавшегося снега.

Томпсон оделся и тихо проскользнул на первый этаж.

– Как поспали?

Мужчина дёрнулся. Из другого конца коридора к нему направлялась Сара с корзиной белья.

– Спасибо, замечательно.

– Вы проспали все дневные сеансы и обед с ужином.

Сара обнажила дёсны в улыбке.

«Крокодилий оскал», – подумал Томпсон. Ещё сонный, он от неё едва не шарахнулся.

– Не бойтесь, с голоду не помрёте. Проходите в столовую. Мама вас накормит.

В столовой сидел и доедал таинственное месиво Бульденеж.

– Вот и вы, голубчик! Все уже поели.

Старик подносил вилку ко рту, его рука тряслась, часть бороды и усов окрасилась в цвет еды.

– Ну вот! Потеряли лет десять!

Томпсон занял место напротив.

– Голова болит, – сказал он.

– Главное – измождённость исчезла, а это пройдёт. Ну? Что сказал док?

– Ну, – Томпсон посмотрел на огонь в камине. – Вроде бы я небезнадёжен.

– Это уж точно! Половина суток прошла, а вы ещё не бросились с обрыва. Проживёте полные сутки – считайте, ваше дело в шляпе!

– Вы думаете?

– Уверен, мой мальчик! Доктор знает своё дело.

– Вот и вы, мистер Томпсон.

Голос раздался прямо за спиной.

– Обождите, я принесу вашу порцию.

Когда Барбара исчезла за кухонной дверью, Томпсон наклонился вперёд и сказал почти шёпотом:

– Доктор меня пугает.

– О! Почему? – в ответ прошептал Бульденеж.

Томпсон проглотил слюну и сказал ещё тише:

– Я видел Барбару. Голую.

У Бульденежа вытянулось лицо, из его рта выпала фасоль.

Скрипнула кухонная дверь. Томпсон сел прямо.

– Приятного аппетита.

Перед Томпсоном оказалась тарелка с картофелем, фасолью и ещё чем-то, напоминавшим пищу из чьего-то желудка. К тарелке добавился стакан, источавший кислый аромат.

– Спасибо, миссис Холлис.

Старик рассмеялся, как только Барбара ушла:

– Да ну вас к чёрту!

– Я серьёзно!

– Где вы это видели?

– В кабинете доктора.

– Что вы с ней там делали?

– Я с ней – ничего. А она – гладила себя, целовала руки… и всё остальное.

– Пресвятые угодники! Она сама разделась?

– Да. Вернее, – Томпсон облизал губы, – доктор велел ей это сделать.

– А, ну раз доктор велел, тогда ясно-понятно. Это часть лечения, голубчик!

Джеффри Томпсон покачал головой.

– Боюсь, ничего не вышло, – он принялся за еду.

– То есть как это?

– Сеанс не удался, – сказал Томпсон, скривившись от вкуса еды. – Господи… Что это?

– Кишки с потрохами. Праздничное блюдо! Думаю, это в честь вас.

Томпсон отложил вилку и нож и взял стакан. Стерпев горечь напитка, Томпсон сказал:

– Доктор Джейкобс, как мне кажется, хотел продемонстрировать, что нужно любить себя при любых обстоятельствах.

Бульденеж прыснул:

– Боже правый! С чего вы это взяли?

– Пожалуйста, тише, – испугался Томпсон и поглядел на дверь за спиной.

– Вы ж ни черта…

– Тише!

– Вы ни черта не поняли! – прошептал старик. – Суть была не в какой-то там любви!

Томпсон уставился на Бульденежа.

– А в чём тогда?

– Доктор хотел вас развеселить!

– Развеселить?

– Мой дорогой! – смеялся Бульденеж. – Я же говорил, у вас кислая мина. Требовалось радикальное решение. Говорил же вам, у доктора свои методы!

– Но… Это так жестоко.

– Но действует же! Вы повеселели и уже забыли о своих глупостях! Ну там чтоб прыгать с утёсов…

В нерешительности Томпсон попробовал картофель.

Старик чавкал и попутно продолжал весело делиться мыслями:

– Знаю, вы подумали – цирк уродов, да? Вот что: вы правы. Барбара работает в нашем маленьком цирке уродов. Знаете, почему люди там работали испокон веков? Они были изгоями. Как мы с вами. Только у них другого выбора не было, потому что бедны были. Мы с вами уродливы морально, они – внешне. Моральные уроды смеются над физическими. Так было всегда. Никогда не бывало наоборот. Моральные уроды правят миром.

Бульденеж запил остатки еды отваром и скорчил рожу.

– Пробирает, дрянь! Каждый раз!

– По-вашему, я – моральный урод?

– Это так, мой мальчик. Внутренне вы, как и я, искажены. Искажение внешнее зовётся уродством, значит, и с внутренним та же история.

– Стало быть, у Барбары нет другого выбора?

– Ох, вот уж нет! – Бульденеж отрыгнул и сыто добавил: – Барбара здесь просто счастлива!

2

– А теперь время играть! – возвестила Сара.

– Идёмте! – подскочил Бульденеж.

Джеффри Томпсон поспешил следом.

– Благодарю за ужин, – попутно кинул он.

Сара поглядела на полную тарелку.

– Вы же ничего не съели.

Мужчина виновато осёкся.

– Должно быть, с непривычки… Извините.

В гостиной сидел молодой человек в очках и читал книгу.