Дом с привидением

— Надо было совсем голову потерять, чтобы забрать детей с собой, — недовольно сказал жене пан Хабрович. — Мало мне хлопот и забот, теперь вот еще с собакой возись. Да перестаньте же. кричать! Успокойтесь! — прикрикнул он на детей.

Яночка не могла успокоиться. Изо всех сил вцепившись в решетку бокса, она судорожно рыдала, выкрикивая сквозь слезы:

— Мы его обманули! Он уже думал, что мы его взяли к себе, так радовался, охотно поехал с нами, а мы, обманом... привезли его в тюрьму... посадили за решетку... оставляем одного-одинешенького...

Пытаясь оторвать дочку от решетки, пани Кристина ласково ее уговаривала:

— Да не убивайся ты так! Ничего страшного не случится! Собака умная, все понимает, знает, что мы за ней приедем. А сейчас песик растерялся, ему плохо из-за того, что не успел здесь ничего обнюхать, освоиться с новым местом. И чем скорее привыкнет к нему, тем лучше и для пса. Поэтому нельзя тебе с ним здесь оставаться, да и нам всем лучше поскорее уйти, оставить его, пусть начинает осваиваться. Перестань плакать, ты же умная девочка. Он не такой уж несчастный, псу надо все обнюхать, без этого он на новом месте чувствует себя неуверенно. Не можешь же ты обнюхать за него! До утра выдержит, а утром придет ветеринар, осмотрит собаку. Ты ведь и сама понимаешь, нужно, чтобы ее осмотрел доктор.

Никакие уговоры до Яночки не доходили, а тут еще другие собаки проснулись и тоже стали волноваться. Пани Кристина сама чуть не плакала, отец решился и послал сына за старой наволочкой. Зареванная Яночка собственными руками набила ее сеном и уложила на ней пса. Дежурная с философским спокойствием наблюдала за драматической сценой.

— Ну вот, теперь у собачки все удобства, — сказала она. — Заснет на этом ложе и спокойно проспит до утра. Это кобелек?

— Но ему здесь темно! — продолжала рыдать Яночка.

— А зачем ему свет? Ведь он не собирается читать.

— Но ему плохо, без света!

— Плохо ему прежде всего из-за твоего рева! — решительно заявила мама. — Отцепись наконец от сетки и перестань нервировать пса! Видишь же, мы оставляем его в безопасности, на теплой подстилке.

— Но одного-одинешенького!

Проблему разрешил сам пес. Хорошенько обнюхав старую наволочку, он взял ее в зубы, уложил тюфячок немного по-другому, по-своему, сам лег на него, вздохнул и, взглянув на Яночку, закрыл глаза с безропотным смирением. Пани Кристина почувствовала, как ее всю переполняет глубокая благодарность к этому умному животному.

— Ну вот, сама видишь, — сказала она дочери, отрывая ее пальцы от сетки. — Песик хочет отдохнуть, у него был тяжелый день. Дай ему возможность спокойно поспать.

Всхлипнув последний раз, Яночка отцепилась наконец от сетки и позволила себя увести, оглядываясь на каждом шагу на оставленную в темном боксе собаку.

Извинившись перед дежурной за доставленное беспокойство, супруги Хабровичи покинули помещение приюта и направились к машине. Идя рядом с сестрой, Павлик ничего ей не сказал, а сказать мог бы многое. Ну, например, большое спасибо за то, что она взяла весь рев на себя, избавив его от необходимости принимать участие в драматическом представлении, и тем самым дала возможность сохранить его мужское достоинство. Схватив Яночку за руку, он немного придержал ее и, когда родители прошли вперед, прошептал:

— А теперь кончай представление! Все понимаю, у меня у самого сердце разрывается, но неужели не понимаешь — завтра начинается переезд, светопреставление, до нас предкам не будет дела? И мы придем сюда к нему на свидание. Ведь досюда доходит автобус от нашего дома, я специально смотрел!

Слова брата бальзамом легли на изболевшееся сердце Яночки. Девочка усилием воли прогнала грустную картину одинокой собачки в камере и, сразу успокоившись, настроилась на решение организационных вопросов. Ведь для решения таких вопросов необходимы спокойствие и сосредоточенность.

— А ну-ка быстренько сбегай к автобусной остановке и еще раз проверь, какой автобус и как ходит. А я тут еще немного пореву, а то они сразу почуют неладное...

3

Дом был большой, красивый и очень старый. Ранняя осень разукрасила окружающие его высокие деревья багрянцем и золотом, и теперь залитая нежарким осенним солнцем картина представляла собой воплощение тишины и спокойствия. Если бы не люди.

Люди начисто нарушили безмятежность. В доме, во дворе, на улице перед домом клубились толпы людей. Они вносили и выносили мебель и вещи, сталкиваясь друг с другом, роняя на землю узлы, свертки, отдельные предметы меблировки. Возникшее с самого утра светопреставление во второй половине дня постепенно выдыхалось, люди, растеряв энергию, уже не бегали, а двигались с трудом, как осовелые осенние мухи.