Читаем Дом Ротшильдов. Мировые банкиры. 1849—1999 полностью

Второе различие между Испанией и Италией, как не уставал напоминать братьям Нат, заключалось в том, что в Испании была более долгая история несостоятельности: всякий раз, как испанское правительство выходило на рынок облигаций, оно встречалось с недовольными держателями старых «пассивных долгов», по которым прежнее правительство объявило дефолт. Острый дефляционный кризис, охвативший Испанию в середине 1860-х гг., едва ли способствовал росту ее кредитоспособности. Наконец, испанские железные дороги были гораздо менее рентабельными, чем итальянские. В середине 1860-х гг., когда правительственные субсидии закончились, Сарагосская линия задолжала Парижскому дому целых 40 млн франков и имела годовой дефицит в 1,5 млн франков. Письма Парижского дома полны горьких сетований по поводу финансового «кошмара».

Этим во многом объясняется сравнительно осторожное отношение Джеймса и его племянников к очередной просьбе очередного испанского правительства о займе в 1860-е гг. В 1861–1862 гг. удалось договориться о небольшой ссуде; но более крупная операция в 1864 г. потерпела неудачу, предположительно из-за попыток таких конкурентов, как Бэринги и Перейры, заполнить этот пробел. Через два года Джеймс соглашался одобрить новый заем в 8 млн франков только в обмен на налоговые льготы или субсидии для его железнодорожной компании (судя по некоторым признакам, такая цель на время сплотила Ротшильда с Перейрами). Однако конкурирующая группа французских банков под руководством Фульда и Хоттингера обошла их, предложив мадридскому правительству новую эмиссию на сумму около 79 млн франков. В 1867 г. Испания взяла еще один заем, организованный «Сосьете женераль» (при поддержке Бэрингов), с помощью которого рассчитывали конвертировать так называемый «пассивный долг», выплаты процентов по которому были приостановлены. Хотя конкуренция раздражала Джеймса, история просто повторялась: английские Ротшильды очень не хотели связываться с новыми испанскими облигациями, предпочитая, как раньше, предоставлять Испании небольшие займы в обмен на продукцию Альмаденского месторождения. Другие виды предложенного обеспечения – монополия на соль, монополия на табак или доход от колониальных товаров на Кубе – не обладали притягательностью ртути: английские Ротшильды всегда предпочитали металлы, и чем они драгоценнее, тем лучше.

Французские Ротшильды, наоборот, главным образом хотели закрепить за собой концессии на увядающую Сарагосскую линию. С этой целью они готовы были и дальше предоставлять Испании небольшие ссуды и даже новый крупный заем: как справедливо выразился Энтони, «в первую очередь барон думает о железных дорогах». Мучительные переговоры 1867 г. вращались вокруг запрета хождения испанских облигаций на французской бирже, который был наложен в 1861 г. в попытке бороться с экспортом капитала. Французский премьер Эжен Руэр признавался, что хотел бы покончить с запретом – и таким образом допустить новый испанский заем – при условии, что испанское правительство приведет в порядок финансовые дела. Вопрос заключался в том, получит ли Сарагосская линия после реорганизации какие-либо преференции, к которым стремился Джеймс. Впрочем, до конца неясно, зачем испанскому правительству понадобилось занимать от 10 до 100 млн франков просто для того, чтобы передать их контролируемым Францией железнодорожным компаниям. Переговоры, которые начались от имени правительства Нарваэса и велись банком Саламанки, еще тянулись, не приводя ни к каким результатам, когда грянула революция – к тому времени Нарваэс уже умер, а банк Саламанки обанкротился. «Немного надежности и стабильности в политической системе, – ворчал Альфонс, – были бы куда действеннее, чем любая субсидия». Однако его надеждам не суждено было осуществиться: в сентябре коалиция генералов, возглавляемая Хуаном Примом, начала успешную революцию, свергнув королеву Изабеллу. Более того, одной из причин, по которой переговоры о займе оказались безрезультатными, скорее всего, стали опасения банкиров, которые предчувствовали мятеж. Как признавался Альфонс, Вайсвайлер «давно предчувствовал катастрофу».

<p><emphasis>Наполеон в Ферьере</emphasis></p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии