Дом Ротшильдов. Мировые банкиры. 1849—1999

Через два года, когда Франция и Великобритания предъявили России ультиматум, требуя вывести войска из Дунайских княжеств, Джеймс, естественно, ожидал, что французское казначейство снова призовет его на помощь. 4 марта 1854 г. он сказал брату принца Альберта Эрнсту II, герцогу Саксен-Кобург-Готы, «что для войны с Россией в распоряжении есть любая сумма; он сразу же предоставит столько миллионов, сколько пожелают». Однако к тому времени в игру включился «Креди мобилье», и когда через три дня правительство объявило о намерении занять 250 млн франков, состязание между Ротшильдами и «Креди мобилье» казалось неизбежным. Позже Мирес утверждал, что кредит понадобился для того, чтобы убедить Бино и Наполеона III продавать облигации напрямую по открытой подписке; возможно, так оно и было. Однако он преувеличивал, уверяя, что этот и последовавший за ним военный заем 1855 г. на 500 млн франков «освободили французское правительство от тирании, несовместимой с достоинством династии, рожденной при всеобщем согласии». Дело в том, что к апрелю 1855 г., когда понадобилось еще 750 млн франков, новый министр финансов Пьер Мань вынужден был сообщить Наполеону, что внутренний рынок приближается к точке насыщения. В результате значительная доля займа 1855 г. была выпущена в Лондоне, и Наполеон предпочел прибегнуть к помощи традиционного тамошнего банка для французского правительства. Хотя «Креди мобилье» эмитировал значительную часть облигаций, Ротшильды снова оказались главными: в то время как Парижский дом разместил их на сумму около 60 млн франков, Лондонский дом получил подписки на общую сумму в 208,5 млн.

Роль Ротшильдов в помощи Банку Франции во время послевоенного денежного кризиса – частично ставшего последствием краткосрочных займов во время войны – еще раз подчеркнула доминирующее влияние Джеймса. В письме от апреля 1856 г. Джеймс не скрывал злорадства, описывая трудности режима: «Император крайне недоволен: он понял, что рождение принца и заключение мира не повысили общественного доверия; наоборот, поговаривают, что он вынужден был заключить мир из-за нехватки денег». В самом деле, денежный рынок настолько оскудел, что, если бы Джеймсу в то время нужно было поехать по делам в Брюссель, его заподозрили бы в том, что он увозит с собой все свои капиталы. Не в последний раз Джеймс тонко подтрунивал над финансовой зависимостью режима от него.

Другой противоборствующей стороной, которой Ротшильды ссужали деньги, была Турция. И здесь они столкнулись с конкуренцией, что вполне понятно: до тех пор Ротшильды еще не установили серьезных финансовых отношений с Портой (если не считать выплаты греческого долга). Первый турецкий военный заем 1854 г. получил «Гольдшмидт, Бишоффсхайм» (судя по всему, участие в займе принял также небольшой банк «Палмер, Маккиллоп и Дент», хотя Джеймс со свойственной ему подозрительностью намекал, что здесь не обошлось без «Креди мобилье»). Дело окончилось неудачей. Привлеченный описаниями турецких медных месторождений и, возможно, думая о Турции примерно так же, как Натан раньше думал об Испании, Джеймс решил захватить власть. В Орасе Ландау, которого послали в качестве агента Ротшильда в Константинополь незадолго до Крымской войны, он нашел способного переговорщика; в 1855 г., когда туркам понадобилось больше средств, Ротшильды немедленно предложили свои услуги.

В феврале 1855 г., в период временного затишья в военных действиях, Ландау начал искусно плести паутину, налаживая связи между султанским министром Фуадом-пашой и западными дипломатами. Он предложил новый заем, который на сей раз должны были гарантировать Франция и Великобритания. В то же время он, прибегнув к классической ротшильдовской тактике, удовлетворял насущные потребности правительства краткосрочными кредитами. В августе Ландау получил сообщение из Лондонского дома: партнеры договорились выделить Турции заем на 5 млн ф. ст. под англо-французские гарантии. Такой заем подразумевал более щедрые условия, чем были бы возможны в противном случае. Как только закончилась война, Альфонса отправили в Константинополь, чтобы он рассмотрел возможность открытия там отделения банка. Ротшильды снова столкнулись с конкуренцией со стороны мелкого английского банка (на сей раз банка Лэйардов). Однако в 1857 г. начался экономический кризис. Кроме того, Ротшильды поняли, что риски, сопряженные с турецкими финансами, выше, чем представлялось им вначале, что привело в последующие годы к отступлению из Константинополя[39]. Хотя Ландау по-прежнему соглашался на небольшие ссуды, мысль о том, что «национальный банк Турции [, возможно,] станет филиалом Дома Ротшильдов» (как писали в «Таймс» в 1857 г.), пришлось отложить в долгий ящик.