Дом Ротшильдов. Мировые банкиры. 1849—1999

К тому времени давние связи Ротшильдов с принцем Альбертом – в их качестве почтальонов для представителей европейской элиты – переросли в более серьезные финансовые операции. Так, в 1842 г. Джеймс положил на 100 тысяч франков акций Северной железной дороги на имя советника Альберта барона Стокмара. Через три года, когда Альберт планировал поездку в Кобург для обсуждения финансовых вопросов со своим братом, Стокмар передал ему просьбу Лайонела, «чтобы Дому Ротшильдов предоставили честь быть вашим банком в Германии для любых финансовых требований, которые могут возникнуть у вашего величества во время путешествия». В 1847 г. Ротшильды предоставили бедному баварскому родственнику Альберта, принцу Людвигу фон Эттинген-Валлерштайну, заем в 3 тысячи ф. ст., лично гарантированный Альбертом; через год, когда принц Эттинген обанкротился, оставив в качестве обеспечения только коллекцию непродаваемых картин, Альберт стал должником Ротшильдов. Видимо, этим объясняется, почему Нат ожидал, что его брат «даст нужную сумму», чтобы заручиться поддержкой Альберта, хотя он и его дядя по финансовым соображениям были резко против того, чтобы производить какие-либо выплаты после начала революции в Париже. В мае Альберт вызвал Энтони во дворец, чтобы «попросить заем для его брата, герцога Кобленца [наверное, Кобурга] и [для себя?] в размере 13 или 12 тысяч ф. ст.» (позже сумму увеличили до 15 тысяч ф. ст.). Нат предельно ясно высказал свои возражения: «Ты спрашиваешь моего совета относительно займа в 15 [тысяч] фунтов П. А. [принцу Альберту]. По-моему, нет ни малейших оснований соглашаться, вы окажетесь с ним в том же положении, что находимся мы с Л. Ф. [Луи Филиппом]. Если я не ошибаюсь, дорогой брат, он уже должен вам 5 тысяч ф. ст., которые мы выплатили здесь баварскому министру [принцу Эттингену], не думаю, что ты можешь ссужать такую большую сумму, учитывая положение дел; по моему мнению, ты так и должен ему сказать – нет ни малейших оснований делать ему комплименты; я убежден, что судьба еврейского законопроекта ни в малейшей степени не зависит от того, дашь ты ему денег или нет – могу лишь повторить, что я решительно настроен против займа, и в нынешних обстоятельствах не думаю, что тебе следует на него соглашаться».

Неясно, прислушался ли Лайонел к совету брата. Известно, что всего через десять дней после письма Ната Альберт купил аренду на замок Балморал с 10 тысячами акров земли за 2 тысячи ф. ст.; но в королевском архиве нет указаний на участии в сделке Ротшильдов. С другой стороны, в январе 1849 г. Лайонел виделся с Альбертом и Стокмаром в Виндзоре. Можно предположить, что в июле 1850 г., всего через 11 дней после знаменитой попытки Лайонела занять свое место в парламенте после принесения измененной присяги на Ветхом Завете, он внес 50 тысяч ф. ст. на любимый, но хронически недофинансируемый проект Альберта – Всемирную выставку «промышленности всех стран». Три года спустя, очевидно в результате давления со стороны «двора», то есть Альберта и Стокмара, лорд Абердин отказался от противодействия эмансипации ради коалиции пилитов и вигов. И хотя мы располагаем лишь косвенными уликами, вполне вероятно, кое-что действительно было сделано для того, чтобы «уговорить… П. А. употребить его влияние».

Однако все усилия Лайонела в этом направлении оказывались недостаточными: наверное, нереалистично было воображать, будто сопротивление членов палаты лордов можно преодолеть, «позолотив ручку» «придворной партии». Как довольно язвительно выразился Рассел, «у вас такая ужасная привычка пересчитывать все на деньги, что вы, кажется, думаете, будто купить можно даже принципы. Теперь по всей стране против вашего законопроекта единодушно высказываются большая часть представителей «высокой церкви» и все члены «низкой церкви». Если сможете, берите один из их органов, чтобы вести борьбу, ибо они в оппозиции сознательно»[26]. Премьер-министр считал, что единственный способ для продвижения вперед – убеждение, а не подкуп. Хотя летом 1849 г. Рассел внес на рассмотрение еще один законопроект, который был одобрен палатой общин, палата лордов снова (как он и предсказывал) отклонила его 95 голосами против 25.

Наконец, Лайонел вынужден был «сложить с себя полномочия члена парламента», что вылилось в дополнительные выборы в Сити. О своем шаге он объявил в заявлении «К избирателям лондонского Сити», опубликованном в «Таймс»: «Теперь полемика ведется между палатой лордов и вами. Они цепляются за… остатки религиозной нетерпимости; вы желаете устранить их… Считаю, что вы готовы выдержать большую конституционную битву, которая вас ждет». Его более радикальные друзья, особенно члены парламента Дж. Эйбел Смит и Джон Ройбак, на самом деле побуждали его прибегнуть к дополнительным выборам еще за год до того, когда отклонили первый билль Рассела. Поэтому сам по себе его шаг не был чем-то неожиданным. Но резкость Лайонела спровоцировала настоящий «шквал» критики, описанный Шарлоттой.