Дом под саваном

— Он мертв, — пробормотала девочка.

Я никогда не слышала такой неубедительной лжи.

— Мертв.

Она встала, теребя перчатки и не глядя на меня.

— Я тебе не верю, — любопытство сделало мой голос жестким. — Ты лжешь. Скажи мне правду.

Бедняжка от испуга уронила перчатки на пол и растерянно наклонилась, чтобы поднять их, но я была беспощадна.

— Значит, он жив, — я чувствовала, как ее воля слабеет под моим напором. — Как ты узнала об этом? Отвечай! Откуда тебе известно, что он не утонул в тот день на болоте?

Полная решимости узнать правду, я повысила голос. Мэри поднесла палец к губам.

— Тсс... пожалуйста...

— Как ты узнала, что он не...

— Я его видела, — прошептала она и снова жестом попросила меня говорить тише. — Я видела его вернувшимся в дом после того, как Джордж сказал нам, что он нашел коня и шляпу Родрика.

Я уставилась на нее.

— Я... я так разволновалась, услышав о его смерти, — сказала она, — что тотчас пошла к Неду, но он сам был слишком потрясен, чтобы успокоить меня. Тогда я отправилась в комнату Родрика, чтобы посидеть среди его вещей. Я не могла поверить, что он мертв...

— И он вернулся.

— Да, я услышала шаги и спряталась за шторой. Я не хотела, чтобы меня увидели там. Не хотела ни с кем говорить. И вдруг в комнату вошел он. Я сначала приняла его за призрак, приведение — я едва не упала в обморок. Он достал деньги из ящика, посмотрел на часы и вышел в коридор. Он провел в комнате всего несколько секунд.

— И ты не заговорила с ним? Не окликнула его?

— Я была слишком сильно потрясена — едва не потеряла сознание.

— Понятно. Что ты сделала потом?

— Я стала ждать его возвращения.

— И он не вернулся?

— Нет. Это было странно. Я ждала, ждала, но он не пришел. Я больше не видела его.

— Ты кому-нибудь сказала о появлении Родрика? Ты...

— Только Джорджу.

— Акселю!

Я ощутила слабость в коленях.

— Почему Акселю?

— Я долго думала, как мне поступить. Поскольку весть о смерти Родрика принес Джордж, именно ему я решила сказать о том, что случилось. Но он мне не поверил. Он назвал это галлюцинацией, порожденной потрясением, и посоветовал мне молчать, чтобы люди не подумали, будто у меня помутился рассудок... Поэтому я никому больше не сказала. Но я не теряю надежду. Каждый день я жду в его комнате...

— Но ты действительно видела Родрика, да? Это не было игрой воображения. Ты на самом деле видела его.

Мое доверие к ее рассказу воодушевило девочку.

— Да, — сказала она. — Да, клянусь, я видела его. Я знаю, что Родрик был жив после того, как Джордж сообщил о его гибели.

Дверь открылась шире, я ощутила сквозняк. Эстер произнесла резким тоном:

— Какая ерунда! Ты сочиняешь небылицы, Мэри Мур! Тебе должно быть стыдно!

Повернувшись, я увидела, что Эстер дрожит.

— Родрик мертв, — сказала она; ее голос тоже дрожал. — Я любила его, но он мертв, я смирилась с его смертью, а ты, глупый ребенок, сочиняешь нелепые истории, чтобы потешить свою любовь к таинственному.

Она заплакала; на ее глазах появились слезы; Эстер закрыла лицо руками.

— Как ты смеешь волновать меня...

Внезапно позади Эстер появились Вир и Элис.

— Мама, что случилось? В чем дело? — спросил Вир.

Я услышала голос Акселя, донесшийся из-за спины Элис:

— Эстер?

Но Эстер не услышала его. Она изящно плакала в тонкий кружевной платок. Вир поддерживал мать. Бедная Мэри, плача, закричала, что ее слова ничего не значат, что Родрик мертв, что она не видела его вернувшимся в свою комнату, что она просто предавалась мечтам...

— Стоп! — строго произнес Аксель.

В доме воцарилась тишина, которую нарушали лишь всхлипывания Мэри.

— Мэри, тебе уже следовало понять, что ты не должна обрушивать на людей мир твоих грез. Разве я не говорил тебе этого? Предаваться фантазиям опасно, эгоистично... Послушай, Эстер, девочка не хотела тебя волновать. Прости ее, она сделала это не нарочно. Ну, все готовы? Еще немного, и мы опоздаем.

Все были готовы. Через две минуты мы уже ехали в церковь Хэролдсфорда. Во время службы я думала о том, правду или ложь сказала Мэри. В конце концов я пришла к заключению, что прав Аксель — ее «видение» Родрика было галлюцинацией, порожденной потрясением. Если Родрик сымитировал свою гибель на болоте, вряд ли бы он вернулся в дом из-за опасности оказаться замеченным. Если он все же вернулся, как ему удалось потом исчезнуть? Если он жив, то где находится сейчас? Вопреки моему романтическому желанию считать его живым, здравый смысл не позволял мне делать это. Он, конечно, мертв, сказала себе я. Если бы он был жив, ситуация не имела бы разумного объяснения.

И все же даже через несколько часов я еще предавалась сомнениям.

Когда-то давно, до бегства из Франции и борьбы за существование в Англии, моя мать была католичкой, но вера постепенно ослабла, и она не боролась с тем, что няньки, гувернантки и школа воспитывали нас с Алекзендером в духе английской церкви. Вероятно, это было к лучшему; в те времена многие относились к католикам с предубеждением; даже мой отец, человек аморальный и нерелигиозный, всегда предпочитал английскую церковь католицизму, который он называл «проклятой папистской чепухой».