Дом под саваном

— Да, это было странно. Думаю, Джордж сказал тебе, что на самом деле он изменил завещание незадолго до своей смерти. Отписал все Джорджу. Но в момент его гибели никто об этом не знал. Когда Родрик ссорился с отцом, он должен был считать, что когда-нибудь все деньги и недвижимость достанутся ему. Мистер Брэндсон не сказал Родрику о том, что он уже лишен наследства.

— Никому не показалось странным, что мистер Брэндсон лишил своих сыновей наследства?

Элис пожала плечами.

— Он никогда не благоволил к Джорджу, — сказала она. — Не знаю, что заставило его написать такое завещание перед смертью и оставить все Джорджу. Они никогда не были близки после самовольного отъезда Джорджа в Вену.

В дверь постучали. Я так глубоко погрузилась в беседу, что обратила внимание на стук, лишь когда Элис спросила:

— Кто там?

— Мэри. Пришла жена священника, она внизу. Сказать ей...

— Я выйду к ней.

Элис встала.

— Наша церковь находится в Хэролдсфорде, — сказала она, — приход включает в себя деревни Хэролдсмер и Конихерст-ин-Марш. Думаю, сегодня будут приходить люди, они хотят познакомиться с тобой. Я объясню, что ты нездорова, и попрошу зайти позже.

— Спасибо, Элис... пожалуйста, извинись за меня перед женой священника.

— Обязательно.

Она улыбнулась, желая успокоить меня.

— Ни о чем не беспокойся. Я прослежу за всем.

Я испытала облегчение и расслабилась. Попыталась снова заснуть, но мысли, связанные с нашей беседой, не отпускали меня. Любопытно, что лучше всего в моей памяти сохранился образ Родрика. Я ясно видела его — веселого и беспечного, вечно стремящегося к новым удовольствиям, свободного от всех уз и обязательств. Он волновал мое воображение. За такого человека я бы вышла замуж, если б имела выбор. Сдержанность и сухость Акселя угнетали меня, разница в возрасте создавала непреодолимую пропасть. Я впервые осознала, что дисциплина, к которой он приучал меня, его молчаливая уверенность в моем послушании вызывали в моей душе протест. Женщина, подумала я, действительно не должна вмешиваться в те дела, в которых муж разбирается лучше, но, несомненно, в наше время она имеет право на определенную свободу...

Девятнадцатый век еще только начинался, и я не могла предвидеть великие перемены викторианской эпохи, в том числе резкое ограничение женской независимости.

Возможно, сейчас Европа придерживается иных взглядов, подумала я. Возможно, Аксель ведет себя так, потому что он — иностранец.

Утро тянулось медленно; меня охватило беспокойство, и наконец в полдень я позвала Мари-Клер и начала одеваться.

Я почему-то испытывала желание получше изучить мой новый дом. Я не хотела, чтобы во время формальной экскурсии меня сопровождала Элис и тем паче мачеха Акселя, Эстер. Поэтому, одевшись, я не спустилась в салон, а отправилась по задней лестнице на чердак. Наверху я замерла перед маленьким окном, выходившим на восточное болото. Кто-то вырезал на стекле алмазом надпись. Наклонившись, я разглядела следующие слова: «Господь, спаси Англию и город Рай. Господь, спаси Родрика, которого заперли здесь. Июль 1797.»

Это был год моего рождения. Очевидно, десяти- или одиннадцатилетнего Родрика наказали за какую-то детскую проделку. Где он отыскал алмаз? — удивилась я. Осмотрев тесное помещение, я увидела огромные коробки со старой одеждой. Возможно, он случайно отыскал забытый бриллиант и воспользовался им, чтобы скоротать долгие часы заточения.

Было грустно знать, что он мертв. Я провела пальцем по надписи, и внезапно Родрик стал для меня таким реальным, что я бы не удивилась, если бы, повернувшись, увидела его стоящим у двери.

Но когда я повернулась, там никого не было.

Я взяла себя в руки и спустилась по лестнице на этаж, где находились наши с Акселем комнаты. Я остановилась на лестничной площадке; мне не хотелось спускаться на первый этаж, где я могла встретить Элис или Эстер; наконец я пошла по коридору и стала заглядывать в пустые комнаты. Я собралась зайти в одну из комнат, но услышала голоса и торопливо миновала ее. Мне показалось, что один из голосов принадлежал Мэри. Возможно, она делала уроки со своей гувернанткой.

Наверно, если бы я стала гувернанткой, моя жизнь была бы более приятной. Мне бы не пришлось знакомиться с новыми родственниками, управлять большим домом, бояться мужа. Гувернантка всегда может подыскать себе новое место. Жена не имеет возможности покинуть супруга и дом.

В конце коридора я оглянулась. Мне показалось, что я попала в ловушку; страх горячими волнами прокатился по моему телу. Я проведу в Хэролдсдайке всю жизнь, меня ждут десятилетия пустоты. Мне исполнилось только семнадцать. Я была слишком молода, чтобы навсегда остаться в старом доме с чужими людьми, которые могут одобрять или осуждать мое поведение, чтобы жить с человеком, которого не понимала и определенно не любила.

Я говорила себе, что не боюсь его. Что просто испытываю смущение в присутствии Акселя.

Я была слишком напугана, чтобы признаться себе в моем страхе и посмотреть ему в лицо.

Желая освободиться от моих мыслей, я протянула руку, открыла ближайшую дверь и шагнула в комнату.