Дом Павлова

«Мать — Родина!

Здесь героически сражались с врагом гвардейцы Родимцева

Илья Воронов, Павел Демченко,

Алексей Аникин, Павел Довженко».

Ниже, более крупно:

«Этот дом отстоял гв. сержант»

И совсем уже большими буквами:

«ЯКОВ ФЕДОТОВИЧ ПАВЛОВ!»

Девятого февраля дивизия перешла по скованной льдом Волге на левый берег и расположилась в Красной Слободе — в том самом поселке, откуда в тяжелые сентябрьские дни минувшего года началась переправа на пылающий сталинградский берег.

Дивизия выполнила свой долг. Наступил долгожданный заслуженный отдых. Полки и батальоны приводили себя в порядок. Получено новенькое обмундирование, все приоделись — не узнать! Особенно когда на плечах гимнастерок, кителей и шинелей появились только что введенные в Красной Армии такие непривычные погоны.

Горячка в эти дни — ив штабе полка, в его строевой части. Надо быстро подготовить наградные материалы. Эта работа целиком легла на плечи Константина Гаврикова. Писарь, которого в сентябре прошлого года, когда шел бой за вокзал, Елин назначил на командную должность во второй батальон, недолго там оставался. Как только появилась замена, Гавриков вернулся в штаб. Теперь он помощник начштаба полка и носит офицерские погоны. А работы — по горло. Шутка сказать: надо составить три, если не четыре сотни реляций — наградных листов — с коротким, но четким описанием подвига, который совершил каждый, кого представляют к награде.

А впереди — парад. Он назначен на день празднования двадцать пятой годовщины Красной Армии.

К нему люди готовились с волнением. И те, для которых это был первый парад в их военной жизни, и особенно те, которых парад как бы вернул в ту далекую теперь пору — неужели оно было, такое время? — когда из оружия, которым владеешь, приходилось стрелять разве что на учениях…

Парад прошел блестяще. Принимавший его генерал Жадов, командующий, шестьдесят шестой армией, в которую теперь входила Тринадцатая гвардейская, дал дивизии высокую оценку.

Вечером после парада ветераны сорок второго полка собрались в просторной избе. На следующий день гвардейцам предстояло покинуть берега Волги, и вот теперь перед отъездом — прощальный ужин.

Большие перемены произошли в полку. Многие из тех, кто воевал в самые тяжелые сталинградские дни, отсутствовали за праздничным столом.

Вначале почтили память товарищей, отдавших жизнь за Родину. Вспомнили памятные дни в Доме Павлова, когда на дом обрушивались снаряды и мины. Где он сейчас, наш боевой сержант? Этого никто не знал… Потом вспомнили артиллеристов, отважно корректировавших огонь с верхнего этажа дома. Вспомнили храбрых девушек, которые шли в разведку через площадь Девятого января. Вспомнили славные дела разведчиков Лосева, и тогда все поглядывали на великана Хватало — он сидел тут же за столом и уписывал за двоих…

Всеобщее оживление внес своим сообщением капитан Розенман, начальник полковой разведки. Ему довелось видеть личную карту, отобранную у Паулюса. Против зеленого дома на площади Девятого января — Дома Павлова — имеется пометка, что здесь оборонялся… целый батальон! Хотя было там едва два десятка человек.

На прощальном ужине были и гости из штаба дивизии, из политотдела, из редакции газеты. Пришла и Валя Пахомова — ей очень обрадовалась Маруся-Чижик — теперь ведь девушки разлучены: с тех пор как при политотделе дивизии создан ансамбль художественной самодеятельности, «актрису» прикомандировали туда одной из первых.

Пахомова и трое ее друзей по ансамблю исполнили несколько концертных номеров. В заключение участники вечера спели хором под аккордеон традиционный «Марш гвардейцев Родимцева» — гимн Тринадцатой дивизии на слова поэта-однополчанина.

А назавтра, 24 февраля 1943 года, дивизия погрузилась в эшелоны и отправилась на запад, на фронт, который теперь проходил в сотнях километров от Волги.

Впереди были бои на Курской дуге, впереди — форсирование Днепра, а потом — бои за освобождение правобережной Украины. Впереди еще было тяжелое лето сорок четвертого года с форсированием Вислы, с боями на знаменитом Сандомирском плацдарме и форсированием Одера. Была еще впереди мокрая зима сорок пятого года с боями на территории Германии, был выход на Эльбу и встреча с союзниками у города Торгау… Наконец, предстоял еще заключительный бросок на юг и тяжелый бой за Дрезден. А когда войне уже совсем был конец — девятого и десятого мая сорок пятого года — в дни, когда советский народ уже ликовал победу, гвардейцы Родимцева еще сражались на улицах Праги. Только там закончилась для них война.

Новые ратные дела людей дивизии украсили ее боевые знамена новыми орденами.

Вот полное наименование соединения к концу его героического пути: