Дом Павлова

— Разрешите, товарищ капитан, мне… — возбужденно произносит он.

— Только тебя там и недоставало, — хмурится Жуков.

В небе вспыхивает ракета-«парашютик». Не спеша, она опускается над площадью. И тогда Жукову в его бинокль хорошо видны темные глазницы окон, видны двери дома. Они раскрыты настежь, как бы приглашая войти… Но где они сейчас, Павлов и его люди? Почему так долго нет связного? Ведь должен же он появиться! Он обязательно появится, если только…

Но Жуков отбросил от себя тревожную мысль. Он решил выждать, пока обстановка прояснится. Хоть немного.

А Павлов тем временем действовал, как было задумано. Разведчики двинулись в путь, лишь только взвились послужившие сигналом четыре красные ракеты.

Первым пополз Александров. Небольшой, плотный, он как бы вдавился в землю, слился с нею. Метрах в десяти за ним ползли Павлов и Черноголов. Замыкающим был Глущенко. Самый старший из всех, он не уступал товарищам в проворстве и выносливости.

Вот и разрушенный сарай — бывший мельничный склад. Павлов приказал Черноголову укрыться здесь, в развалинах, и прислушиваться: сейчас они, втроем, поползут дальше. Может случиться, фашисты их заметят…

— Тогда дуй в роту за подкреплением. Понятно?

Но их не заметили. Дом черной громадой одиноко высился над площадью, пугая своим подозрительным безмолвием. Стреляли, казалось, со всех сторон, но только не оттуда.

Стоял теплый сухой вечер. Привычно посвистывали пули, заставляя теснее прижиматься к земле, а то и вовсе замирать, когда в темном небе повисала осветительная ракета.

К первому подъезду все трое добрались благополучно. Вскоре к ним присоединился Глущенко.

Теперь — не медлить! Полагаться на безмолвие в таких случаях опасно.

Павлов разделил свой маленький отряд пополам: Александрова с Глущенко он оставил на лестничной клетке. Одного — чтоб наблюдал за входами и площадью, а другому приказал быть наготове — вдруг противник появился сверху. Сам же он вместе с Черноголовым проскользнул в раскрытые настежь двери.

Зашли в одну квартиру, заглянули в другую — картина повсюду, примерно, одинаковая. Здесь, видать, уже похозяйничали, но теперь фашистов пока нет.

Стараясь не греметь, разведчики стали спускаться в подвал. Павлову помнилось, что где-то в конце узкого коридора должна быть дверь.

Кромешная тьма. Спертый, отдающий гнилью воздух.

А вот и дверь. Она приоткрыта. Сквозь узкую щель пробивается полоска света. Слышатся детские голоса.

Павлов припал глазом к щели. В глубине подвала — длинный стол. Вокруг него на стульях, на скамейках, едва освещенные тусклым светом, неподвижные фигуры с землистыми лицами.

Дверь скрипнула, и люди испуганно поднялись. В потемках не разобрать, кто вошел. Видно только, что вооруженные.

«Вот оно», — оборвалось сердце… С того момента как Лида принесла страшную весть, никто не находил себе места. Гитлеровцы, правда, в подвале не появлялись, но их с ужасом ждали каждую минуту.

— Здравствуйте, граждане! — бодро сказал Павлов.

Все в подвале облегченно вздохнули. Раздались удивленные и радостные вопросы:

— Яша-автоматчик! — воскликнула Зина Макарова. Голос вошедшего показался ей знакомым.

— Он самый, — подтвердил сержант.

— Небось пришел сказать, что ирода прогнали, — съязвил Матвеич.

— Все в свое время, папаша. — Сейчас Павлову было не до разговоров. — Вы лучше скажите: фашисты в доме есть?

— Никак не найдешь их, сынок? — продолжал своим скрипучим голосом старик. — Ты их вон там поищи, за стенкой, их там полно. А здесь пока не было…

Тетя Паша и тетя Нюра закивали головами:

— Они все в тех подъездах, там их полно… Лида вот сама видела, — кивнули они в сторону стоявшей тут девочки.

Лида подтвердила свой рассказ про гитлеровцев, подымавшихся давеча по лестнице.

Павлов с Черноголовым переглянулись:

— Ну что ж, друзья, спасибо вам и на этом…

Увидев, что Павлов с Черноголовым собираются уходить, обитатели подвала встревожились. Все эти люди с такой надеждой и любовью глядели на солдат в перепачканных гимнастерках, что Павлов почувствовал: он для них сейчас самый родной, и нет у них другой защиты.

— Больше не уйдете? — раздались голоса. В этих словах были и вопрос, и мольба.

Пришлось успокаивать:

— Как только управимся — вернемся… Чайку попьем, потолкуем…

Разведчики собрались на совет. Надо обдумать положение. Действительно ли в остальных подъездах полно врагов? Сомнительно. Если б противник тут закрепился, то не прошел бы мимо целой секции. Уж кто-нибудь да заглянул бы и в этот подвал. Но куда девались те, с которыми седьмая рота нынче вела бой? Ведь видели, как фашисты входят в этот дом.

Да что гадать! Надо продолжать разведку. И Павлов скомандовал:

— Айда, ребята, во второй подъезд!

Расстояние — всего метров пятнадцать. Но луна уже взошла, и ползком, когда на дворе такой «концерт», не проберешься. Подстрелят, как перепелку. Остается одно — бросок.

Для хорошего бегуна пятнадцать метров — дела на две секунды, но тут не гаревая дорожка!.. Все же управились быстро. Несколько перебежек из воронки в воронку, и вот все четверо уже у новой цели.