Дом П

Бабушка Женя опустила глаза и увидела большой фанерный щит, прислонённый к стене. На нём было написано: «С Днём Победы, дорогие ветераны!». Бабушка Женя вспомнила, как рассказывала Тиночке, что День Победы – это такой большой праздник, когда поздравляют старичков и старушек, особенно тех, кто воевал, то есть сражался и защитил нашу страну от врагов. В этот день город украшают шариками, флагами, плакатами, на площади проводят парады, а по телевизору показывают фильмы о войне. Ну и все старушки и старички радуются, потому что им в этот день – слава, почёт и внимание.

Бабушка Женя всё смотрела-смотрела на плакат, а потом подошла к нему и… нырнула под него в ту пещерку, которая образовалась между плакатом и стеной. Там было темно и прохладно. Бабушка Женя развернулась, потрогала плакат изнутри и пробормотала:

– Ага… хорошо… Может быть, и получится.

Вынырнула из-под плаката и заторопилась к себе, уже не поднимая глаз на ждущих у окон старушек и старичков, но при этом слегка улыбаясь, как улыбаются родители, которые знают, что до встречи с детьми остались считаные секунды.

Бабушка Женя вернулась в свою комнату и первым делом полезла под кровать. Достала коробочку с красками и…

– Ой, – сказала бабушка Женя растерянно, – а где краски?

– Так мы с тобой ещё на той неделе все их израсходовали, – отозвалась бабушка Лида, откладывая блокнот и карандаш, которым рисовала у окна берёзу. – Я же тебе говорила, что мне так рисовать с тобой понравилось, что без рисования уже и не смогла, на карандаши перешла. Красиво?

И она показала бабушке Жене картинку с чёрно-белым наброском.

– Очень, – сказала бабушка Женя, а сама в руках коробку вертит с пустыми баночками, о чём-то думает.

– А что, Жень, ты порисовать хотела? – спросила бабушка Лида. – На, возьми мой карандаш, хочешь?

– Боюсь, карандаш мне тут не поможет, – задумчиво сказала бабушка Женя.

– Ну и хорошо! – обрадовалась бабушка Лида, но тут же застеснялась: – То есть… ты не подумай, что я жадина какая-то, просто этот карандаш мне мой инженер дал, ещё когда я у него в гостях сидела, и жалко будет, если он быстро испишется.

– Почему? – спросила бабушка Женя. – Он дорог тебе как память?

– Нет, просто за новым пришлось бы в подвал идти.

– Ну и что? Попросили бы завхоза, делов-то.

– Так она болеет.

– Ну сами бы сходили.

И тут вдруг рука бабушки Лиды нарисовала на листке кружок. И принялась его закрашивать изнутри. Тёмным-тёмным, почти чёрным.

– Ты чего? – удивилась бабушка Женя. – Боишься в подвал идти, что ли?

Бабушка Лида кивнула, не отвечая. А её рука всё закрашивала и закрашивала кружок под берёзой. Кружок становился всё чернее и чернее.

– А что там такое-то? – спросила бабушка Женя. – Привидение, что ли, живёт?

Бабушка Лида вздрогнула и посмотрела сначала в окно, потом на дверь, словно привидение, услышав, что его зовут, любезно пожаловало к ним на чай с мармеладками.

– Давай не будем об этом, – прошептала она и перевернула листок.

Бабушка Женя прищурилась и спросила:

– Так, говоришь, в подвале карандаши имеются?

– Да…

– И краски?

– Ну… наверное…

– Тогда я схожу за ними.

– Тебя не пустят! Без завхоза!

– А я ночью схожу! Пока никто не видит. Потихоньку возьму у Миши ключ и схожу. Вот будет приключение.

– Не надо! Не надо ночью! – закричала вдруг бабушка Лида и снова нарисовала уже на чистой стороне листка круг, ещё больше прежнего. – Пожалуйста! Не ходи туда ночью! И ни в коем случае не приноси из подвала никаких вещей! Я даже карандаш оттуда не возьму. Потому что он…

Бабушка Лида замолчала. И принялась закрашивать кружок. Чёрным-пречёрным.

– Ну всё! – сказала бабушка Женя, выхватив у бабушки Лиды листок. – Рассказывай!

– Не буду.

– Тогда я пойду к инженеру и скажу, что ты мечтаешь, чтобы он тебя поцеловал.

– Что-о?!

– Говори быстро про подвал!

Бабушка Лида вздохнула, снова покосилась на дверь и кивком указала под кровать.

– Давай там спрячемся, чтобы нас никто не слышал, – прошептала она.

Под кроватью бабушка Лида поведала бабушке Жене страшную тайну подвала.

– Понимаешь, – начала бабушка Лида, – там хранятся вещи.

– Понимаю, конечно, – отозвалась бабушка Женя, водя лучом фонарика по цветику-семицветику, – мы же просили завхоза оттуда твоё пальто принести.

– И я этих вещей боюсь.

– Почему? Твоё пальто вроде не страшное было. На людей не бросалось, не рычало, не кусалось.

– Я чужих вещей боюсь, – прошептала бабушка Лида.

– А они кусаются? – спросила бабушка Женя.

– Ну чего ты смеёшься? – рассердилась бабушка Лида.

– А почему ты чужих вещей боишься? Моих тоже боишься? И кто из них тебя кусал? Моя зубная щётка?

– Женька! – вскричала бабушка Лида.

Она приподнялась на локтях, больно стукнулась головой и тут же зажала себе рот, чтобы не прибежала медсёстра или, ещё хуже, санитарка, и не стала тыкать шваброй под кроватью.

– Я боюсь вещей тех людей, которые умерли, – отчеканила бабушка Лида и снова улеглась рядом с бабушкой Женей.

Та присвистнула.

– И что в них такого страшного?

– Несколько лет назад, – тихо проговорила бабушка Лида, – тут жила одна старушка, звали её Елена Егоровна. Она работала парикмахером.

– Тут?