Дом отважных трусишек

«Здравствуй, Надюша! У меня дела идут на поправку. Аппараты сняли ещё при тебе. А недавно разрешили ходить с одним костылем. Так я буду ходить две недели, потом две недели буду ходить с палками, а после, если всё будет хорошо, брошу палки и поеду домой. Девочки из нашей палаты почти все выписались. Только Галя-Цибуля перешла в другую палату, к своей подружке. Нога у неё исправилась, но она учится ходить в кабинете лечебной физкультуры. К нам в палату поставили телевизор. Мы часто смотрим смешные фильмы. Один раз мы так смеялись, что пришёл главный доктор. Он тоже стал улыбаться и спрашивать нас: «Чего вы смеётесь? Разве так смешно?» А потом сел и стал смотреть с нами фильм и тоже очень смеялся. Ну вот вроде и все. А как дела у тебя? Бросила ли ты палки? Занимаешься ли плаванием? До свидания. Привет от всех, кто тебя знает. Твоя подруга Варя».

Надя поспешила домой и тут же села отвечать Варе.

«Палки я почти бросила, — писала она, — хожу с ними только в гололёд. В школу пойду после зимних каникул, а пока занимаюсь дома. А в бассейн я хожу. Меня записали в среднюю группу. У нас очень хороший тренер. Сначала меня не хотели брать — с палками и после операции. Но потом взяли». Тут Надя решила, что о себе писать хватит, стала задавать Варе вопросы, а в конце письма пожелала ей скорого выздоровления. Письмо она кончила так: «Спасибо тебе, Варя, за память. Я очень обрадовалась твоему письму, будто с тобой увиделась. Пиши мне ещё. Отвечу сразу. До свидания. Надя».

Но через неделю, не дождавшись ответа Вари, Надя послала ей второе письмо. Оно было всё посвящено её плавательным делам. В Надиной группе к этому времени произошло одно ЧП.

Пришёл корреспондент с телевидения и пригласил их выступить и рассказать о своём кружке. Надя с девочками уже два раза ездила на телестудию репетировать. И сегодня, сразу после занятий, их ждал маленький автобус вроде маршрутного такси с табличкой «Телевидение». Девочки поехали в студию. Там их усадили за длинный стол и по нескольку раз заставляли повторять то, что они должны сказать телезрителям. Но когда Надя подумала, что уже всё срепетировано и их сейчас отвезут домой, пришёл молодой режиссёр и всё началось сначала. Оказывается, до этого с ними занимался ассистент режиссёра, который всё сделал не так, как надо.

— От такой передачи мухи умрут с тоски, — схватился за голову режиссёр, — я не могу выпустить её в эфир! Где Гриша?

Гришей оказался тот самый пожилой корреспондент, который был у девочек в бассейне. Он пришёл и вопросительно уставился на молодого режиссёра.

— Нужен гвоздь, — сказал режиссёр, — найди мне гвоздь передачи.

— Какой ещё гвоздь, — поморщился корреспондент, — тут сам факт интересен. На улице зима, а мы рассказываем о плавании. Это же…

— Я уже слышал это летом! — перебил его режиссёр. — «Сейчас жара, а мы показываем конькобежцев».

— Ну и что? Разве плохо получилось? — спросил корреспондент.

— Там мы показывали само катание, а здесь один разговор, так что без гвоздя не обойтись, — решительно заявил режиссер и ушёл в буфет.

Корреспондент стал снова расспрашивать девочек. На этот раз он попросил их припомнить какой-нибудь смешной или неожиданный случай, который произошёл с ними во время занятий. Но что бы девочки ни припоминали, всё было не так интересно.

Вернулся режиссёр, жуя бутерброд, и вопросительно посмотрел на корреспондента.

— Больше того, что я сделал, из них ничего не выжмешь, — развел руками Гриша.

Режиссёр сказал:

— Э-эх! — и сам подсел к девочкам.