Дом номер ноль

Периодически испытывая нехватку средств, из-за постоянных вложений на постройку своих демо-каров, мы начали ремонт с разрушения всех стен. Построив на европейский манер единую студию, мы отремонтировали ванную комнату, выбросив старую сантехнику и ржавые трубы. Увеличив площадь ванной в три раза, я вызвал специалистов, составивших и согласовавших проект с установкой большого окна с зеркальным покрытием со стороны улицы и широкого подоконника. Это была давняя мечта Алены, и теперь по вечерам она регулярно пропадала в ванной, листая страницы книг, лежа в джакузи, или смотрела, сидя на подоконнике, на проносящиеся по ночному проспекту автомобили, поглаживая по рыжей голове Семь, привычно примостившегося рядом и преданно смотрящего на свою хозяйку.

Проектировщики выставили счет за работу, втрое превышающий ожидаемый мною. Радость Алены была настолько сильной, что я не стал проводить дотошное расследование пачки счетов, а просто заплатил по ним, сообщив любимой, что теперь нам придется забыть на какое-то время о регулярных и ставших привычными походах в дорогие рестораны и отложить покупку кухонного гарнитура до лучших времен.

Словно закоренелый медвежатник я осторожно повернул ключ в замке и потянул дверную ручку на себя. Безудержный лай, переходящий в захлебывающийся хрип, мгновенно разнесся по всему дому. Спящий Семь, гордость нашей семьи, моментально учуял неладное и, вскочив со своего коврика, молниеносно кинулся к двери, отчаянно раскидывая в сторону мою коллекцию кроссовок.

– Ну что ты, маленький, это папа вернулся, – Алена отодвинула в сторону ноутбук, прервав переписку с нашим постоянным клиентом из Новосибирска, и направилась мне на встречу, кутаясь в подаренную моей мамой шаль.

Едва открыв дверь, я присел и зажмурился, отведя в сторону руку с букетом. «Семь» завизжал и, прижав мохнатые уши, прыгнул ко мне на колени, принявшись облизывать мое лицо.

– Ну, все, успокойся, чудовище мое, – я попытался прижать к себе переполненного эмоциями многократного чемпиона среди длинношерстных кроличьих такс.

– Мишка, ну зачем такой большой, – стеснительно запричитала Алена, забирая у меня букет.

Каждый раз, когда я дарил ей подарки, Алена смущалась и робко протестовала. И не важно, будь то цветы или дорогое кольцо, она постоянно краснела и могла заплакать. Для меня эти трогательные моменты были очень дороги, и я обожал ее за искренность и врожденную застенчивость.

– Маме цветы, а чудовищу – кость! – воскликнул я и достал из кармана сверток с эмблемой «ХОМА». Учуяв запах любимого явства, Семь прервал радостную истерику и, выхватив заветное лакомство из моих рук, помчался на коротких мохнатых лапах, победоносно подняв голову в конец комнаты.

– Тебя можно поздравить? – Алена облокотилась на упаковку новой стиральной машины, купленной неделю назад, но так до сих пор и не установленную, опустила лицо в букет и вдохнула аромат, источаемый свежими цветами.

– Не тебя, а нас! – сказал я и обнял ее, поднявшись.

– А я и не сомневалась в тебе! Спасибо за цветы… Они так красивы, – Алена прижалась ко мне и поцеловала в щеку, – Колючка моя, когда ты уже сбреешь этот ужас?

– Сегодня же! – воскликнул я, – У тебя есть 5 минут, собирайся, мы едем по магазинам! Все подробности расскажу по дороге!

– Погуляй пока с Семь, он целый день дома проспал, а я цветы в вазу поставлю и сразу выхожу!

– Ааа ктооо пооойдееет гуляяяять сейчааас? – растягивая гласные, я демонстративно отвернулся, краем глаза наблюдая, как Семь бросил вкусный подарок и стремглав кинулся в мою сторону.

Запрыгнув мне на руки, он довольно высунул свой длинный розовый язык и громко зевнул.

– Люблю вас, – сказала Алена, закрывая за нами дверь.

Выйдя на улицу, я достал сигареты и с грустью посмотрел на почти полную пачку. «Последнюю», – подумал я, закуривая.

– А что это за собака такая интересная? Такса что-ли? – спросила меня, проходящая мимо старушка.

– Она самая, – гордо ответил я.

– А почему такая волосатая и маленькая?

– Потому что порода такая – кроличья.

Я любил гулять с Семь. Каждый раз, когда мы появлялись на улице, он неизменно становился объектом повышенного внимания со стороны прохожих. Терпеливо отвечая на одинаковые вопросы, я с удовольствием рассказывал про особенности породы и благодарно принимал хвалебные отзывы. Любые попытки погладить себя, бравый Семь прерывал на корню, неистово лая и рыча, чем вызывал лишь улыбку и умиление.

– А вот и я, – сказала Алена, обнимая меня сзади, – недолго ждали?

– Да мы даже не успели всех дворовых котов разогнать по подвалам, – я обернулся и, схватив ее за талию, закружил вокруг себя, – Какая же ты у меня красивая, Аленушка моя.

– А ты – у меня, – прошептала Алена, изящно выскользнув из моих объятий.

– Семь, в машину! – скомандовал я, – Обормот мой, бросай уже этого кота, поехали!