Дом на улице Нетинебудет

У существа, ступившего на хлюпающую грязевую площадку под Пашендейлом, были развесистые, ветвистые, благородно-оленьи рога. Они, тяжелые и опутанные паутиной, покачивались, когда существо наклоняло голову и тянуло стылый воздух вздернутым носом. Когда оно шло, трупы, разбросанные тут и там, вмятые, втоптанные в глину вперемешку с корнями травы и дерном, исчезали, растворяясь в предрассветном воздухе. Пропадали, таяли, оставляя за собой клок одежды да винтовку. Существу ни к чему было оружие. Тогда мы встретились впервые — в шестнадцатом, на скользком берегу Ипра, заросшем травой и телами. Я попытался отползти, а потом, как дурак, вцепился в плечо своего друга, синегубого и красногрудого, не желая его отдавать. Существо неслабым пинком откинуло меня в сторону, так ощутимо приложив по ребрам, что я даже забыл, как дышать. — Я не за тобой, — и забрало друга, синегубого и красногрудого, с собой. Он истаял, оставив свою винтовку. — Еще увидимся, — сказало существо, наклоняясь ко мне и цепляямертвыми, холодными, тонкими пальцами за подбородок. Размытое, невнятное лицо приблизилось ко мне, дохнув кошенной травой и кровавым потом, темные глубокие глаза сузились, полузвериный нос со свистом втянул воздух. — И увидимся скоро. Поднялось и ушло, цепляяветвистыми рогами низкое серое бельгийское небо. С тех пор я начал его ждать.

Гость помолчал, вглядываясь в лицо Андреаса. Тот тоже не спешил прерывать тишину. Что уж говорить, даже Ротмистр заинтересовался этой историей. Вопросы жизни и смерти его сильно волновали, причем смерти — куда больше.

— И что делать? — все-таки решился задать вопрос мужчина. Он мял в руках шляпу. Сейчас многие носили шляпы, предпочитая, чтобы соседи и старые друзья не узнавали, не хватали за плечо и не заглядывали в глаза: ну как ты? Жив или выжил?

— А что вы хотите?

— Нет хуже жизни, чем жизнь в ожидании смерти, не так ли?

— Что думаешь? Андреас шарлатанским жестом посмотрел куда-то под потолок.

Ротмистр, чтобы ответить, взобрался на комод. Ему не терпелось заглянуть в глаза вопрошающему и дать свой ответ. Несмотря на чин, несмотря на смерть, он был тем еще мальчишкой.

На вид ему можно было дать лет двадцать пять — больше, чем Андреасу, — но вел он себя так, будто так и не вырос.

— Пусть он убьет человека.

— Ты рехнулся? — возмутился Андреас. Это, конечно, разом сломало всю его клоунаду: кто же орет на духов, дающих ответ? Но мужчину это не смутило, он как будто даже успокоился. Все предложения, на которые так реагируют, обычно необычайно действенные, хотя и подсудные. Андреас со свистом вздохнул и закурил.

— Боюсь, это не то, что вы хотите услышать. Мужчина подался вперед, выложил перед собой изрядную пачку банкнот, от которых у Андреаса перехватило дыхание, и серьезно сказал:

— Я здесь для того, чтобы услышать то, что вы хотите сказать. Этого мало? Может, вам нужны не деньги?

— Деньги, — поспешно уточнил Андреас. Ротмистр потешался с комода — деньги, подумать только! Вот ему, мертвому, деньги не нужны.

— И еще кое-что. Мужчина кивнул, соглашаясь, хотя Андреас даже еще не сказал, чего хочет.

— Можете забрать эти деньги. Но если со мной что-то случилось, я хочу, чтобы у моей жены все было в порядке.

— Не проблема, если все сработает, — согласился мужчина. — Говорите. Андреас собрался с мыслями. «Смерть», «убить», «убийство» в последние месяцы стали для него запретными словами.

— Вы должны убить человека. Мужчина внимательно слушал, Ротмистр подсказывал.