Дом на краю ночи

Поистине странно, что я — человек, проспавший мертвым сном несколько часов, когда вокруг все ревело и грохотало, — не мог уснуть теперь, когда ночное море дышало тишиной; тем не менее это было так, поэтому я встал и предложил подежурить у рулевого весла, чтобы мои товарищи могли отдохнуть. Боцман не стал возражать, однако, прежде чем отправиться спать, он особо предупредил меня, чтобы я держался подальше от плавучих водорослей, ибо шлюпка хотя и медленно, все же двигалась вперед, а напоследок велел мне немедленно разбудить его, если произойдет что-то непредвиденное. И почти сразу после этого он уснул, как еще раньше уснули все наши товарищи.

Почти до полуночи я просидел на планшире и, крепко держа рулевое весло под мышкой, до боли в глазах вглядывался в ночную тьму и прислушивался, ибо место, в которое мы попали, было поистине странным. Да, мне приходилось слышать о морях, где вода сплошь покрыта толстым слоем плавучих водорослей — о морях, где нет течений и где не бывает ни волнения, ни приливов, — однако мне и в голову не приходило, что в своих странствиях я когда-нибудь окажусь в подобном месте, ибо был уверен, что все это выдумки, плоды фантазии и в действительности таких морей не существует.

Незадолго до рассвета, когда небо было еще довольно темно, меня напутал внезапный громкий плеск, раздавшийся среди травы в паре сотен ярдов от шлюпки. Когда же я вскочил на ноги и повернулся в ту сторону, не зная, чего мне следует ожидать в следующий миг, из темноты над бесконечными пространствами морской травы до меня вдруг долетел протяжный, мрачный вопль. Потом снова наступила тишина, и как я ни прислушивался, не услышал больше ни звука; я уже собирался сесть снова, когда где-то очень далеко над равниной водорослей вспыхнул какой-то крошечный огонек.

Увидев свет в столь унылом и пустынном месте, я был до того потрясен, что некоторое время не мог сдвинуться с места; наконец пришел в себя и, наклонившись, принялся будить боцмана, ибо мне показалось, что ему следует знать об этом странном явлении. Боцман тоже долго вглядывался в темноту, потом объявил, что, похоже, различает освещенный огнем борт какого-то судна; он, впрочем, тут же усомнился в своих словах, а я, со своей стороны, не мог ни подтвердить их, ни опровергнуть, ибо сам не знал, что же видел. Вскоре таинственный огонь погас, и хотя мы еще некоторое время смотрели в ту сторону, ни одна искорка не промелькнула больше в кромешном мраке.

До самого утра боцман оставался на вахте вместе со мной, и мы коротали время, гадая, какова могла быть природа виденного нами света, однако так и не пришли к определенному заключению: казалось невероятным, что в столь унылом и пустынном месте могут жить люди. Но когда начало светать, нас ожидал сюрприз: в двух-трех десятках морских саженей от берега плавучего континента мы увидели корпус огромного корабля. Ветер по-прежнему был очень слабым, и мы медленно дрейфовали вдоль края колышущейся зеленой массы; между тем вокруг становилось все светлее, и мы успели достаточно подробно рассмотреть чужое судно, прежде чем нас пронесло мимо. Оно сидело в воде или, лучше сказать, в траве, развернувшись к нам бортом; все три мачты его были срублены или сломаны у самой палубы, а деревянную обшивку покрывали зеленые и бурые пятна тины и засохших водорослей, однако все это я отметил лишь мельком, ибо нечто иное приковало к себе все мое внимание. По всему борту, словно пальцы огромной руки, вились коричневатые, кожистые щупальца, вцепившиеся в фальшборт; внизу, под самым бортом, я увидел среди травы мешкообразное, влажно поблескивающее тело огромного морского чудовища, какого я не мог бы вообразить и в горячечном бреду. Боцман увидел его одновременно со мной и невольно вскрикнул, признав в чудовище гигантскую каракатицу; в тот же миг два щупальца твари беспокойно зашевелились, блестя в холодном утреннем свете, словно она спала, а мы потревожили ее сон.

Не дожидаясь, что будет дальше, мы схватились за весла и поспешили отвести шлюпку на безопасное расстояние так быстро, как только осмелились, ибо не хотели слишком шуметь, чтобы не привлечь внимание твари. Только после этого мы перевели дух; убрав весла, мы смотрели на чудовище, прилепившееся к старому корпусу, точно моллюск к скале, пока оно не скрылось вдали.

Когда окончательно рассвело, наши товарищи один за другим начали просыпаться, и вскоре мы позавтракали, что было мне особенно приятно как человеку, который всю ночь просидел на вахте. Весь последующий день дул легкий бриз, и мы шли полным ветром левого галса,[83] держась на некотором расстоянии от пустынных равнин плавучего континента, тянувшегося со стороны бакборта; кроме этой сплошной массы спутанных водорослей нам то и дело встречались бесчисленные островки морской травы, некоторые из которых были настолько тонкими, что едва выступали из воды; их мы преодолевали, не меняя курса, ибо они не слишком задерживали наше продвижение.