Дом на горе

– Не выдумывай ты, Ручей, – шепнул приятелю Паша Кивачев. – Не станет же комбайнер из-за наших быков технику позорить.

– А может, с учителем посоветоваться или с Яковом Ефимовичем? – не сдавался Костя. – Они не меньше Лычкова понимают.

Разговор с комбайнером ни к чему не привел, но Марина не успокоилась и в обеденный перерыв рассказала о Костиной выдумке Сергею и отцу.

Сергей от души расхохотался.

– Смех смехом, а догадка-то со смыслом, – заметил Яков Ефимович. – Пойдемте-ка к Лычкову.

Все направились к комбайну.

Яков Ефимович осмотрел машину и объяснил Лычкову, что незачем таскать на буксире ленивых быков, а достаточно прицепить к комбайну пустую телегу.

– Это другое дело, это можно! – согласился комбайнер.

За ночь Яков Ефимович приделал к телеге железный прут с крючком.

Утром, когда подали сигнал, что бункер пора разгружать от зерна, Костя заехал вперед комбайна и выпряг из телеги быков. Поравнявшись с телегой, комбайн остановился. Мальчик быстро прицепил к нему телегу, и «Сталинец» вновь тронулся. Но теперь рядом с ним двигалась телега-бестарка, и в нее сильной, тяжелой струей текло из бункера зерно. Как только подвода наполнилась пшеницей, комбайн опять на минуту остановился. Костя немедленно отцепил телегу, запряг быков и отвез зерно на ток. За день он совершил более десяти таких рейсов.

Теперь комбайны не простаивали из-за разгрузки зерна, и Лычков был очень доволен. «Костюшкина сцепка», как назвала ее Марина, многим пришлась по душе, и Сергей приказал оборудовать ею еще несколько бычачьих упряжек.

Алеша Прахов всячески превозносил конструкторские способности Кости Ручьева и переименовал бычачью упряжку из «Му-два» в «Торпедо-два».

Глава 18. ПОКЛОН ЗЕМЛЕ

Весь день Галина Кораблева работала с девочками на полевом току. Здесь было, пожалуй, самое веселое и оживленное место в поле. То и дело от комбайнов и молотилок подъезжали подводы с зерном, и на току все выше и выше поднимался золотой пшеничный курган. Вокруг него квохтали, словно сердитые клуши, сортировки. Колхозники зачерпывали зерно, точно воду из пруда, и высыпали его в горловины прожорливых машин.

Зерна хрустели под ногами, набивались в карманы, в туфли, в волосы. Вместе с девочками Галина помогала колхозникам перелопачивать пшеницу, чтобы она скорее просохла на солнце; крутила ручку веялки, насыпала зерно в мешки.

Потом к току подходили зеленые трехтонки, доверху нагружались очищенной пшеницей и увозили ее в колхозные амбары и на элеватор.

– Пошел-поехал наш хлебушек! – провожали колхозники пыхтящие груженые машины.

Витя Кораблев тоже был на току. Чувствуя, что Варя очень недовольна им, он всячески старался задобрить девочку и трудился на совесть: по получасу, ни с кем не сменяясь, крутил ручку веялки, отчего спина покрывалась липким потом, или храбро стаскивал с весов тяжелые мешки.

Никита Кузьмич, увидев на току дочь и сына, был немало удивлен и раздосадован:

– Так уж без вас и не обошлись бы!.. А мы-то с матерью ждем – жареной рыбой нас накормите.

– Решили в другой раз… Наша рыба не уйдет. – улыбнулась Галина и подморгнула брату.

Вечером, когда все расходились по домам, к Галине подбежала Варя с подругами и шепнула:

– Пойдемте завтра снопы вязать!

– Снопы?..

– Марина сказывала, вы когда-то рекорд по вязке снопов держали.

– Было дело. Давно только…

– А попробуйте повторить, Галина Никитична! И нас возьмите с собой. Мы вам свясла будем готовить.

Галина только засмеялась: куда ей теперь с белыми да мягкими, без единой мозоли руками! Но девочки смотрели так умоляюще и просительно, что она заколебалась.

– Подумаю… Утро вечера мудренее.

– Да вы что? – обрушился Витя на девочек, когда Галина ушла домой. – Подружку нашли!.. Ведь сестра не кто-нибудь, а учительница. Институт окончила, диплом имеет. Нужны ей снопы, как прошлогодний снег!

– Что ж тут зазорного? – удивилась Варя. – Вон Федор Семенович тоже учитель, а все умеет делать: и топором, и пилой, и лопатой. Видел, как он сегодня жатку исправил?

Придя домой, Галина хотела посоветоваться с отцом насчет вязки снопов, но Никита Кузьмич был не в духе, и она перед сном подошла к матери.

– Поклонись земле, дочка, поклонись пониже, и она тебе поклонится! – обрадовалась мать и, подумав, добавила: – А школьники-то за тобой табуном ходят, вьюном вокруг вьются… Ты бы, Галочка, оставалась при нашей школе, пока место не занято. Поговори-ка с Федором Семеновичем.

…Утром, надев матерчатые нарукавники, Галина вышла в поле и присоединилась к вязальщицам снопов.

– Здравствуй, Галочка, здравствуй, умница наша! – приветствовала ее Анисья Епифанцева, строгая высокая старуха с крупной черной родинкой между бровями. – Где ни летаешь, а все к родному гнезду тянешься…

– Какая она теперь Галочка! – остановила бабку подошедшая Марина. – Галина Никитична… учительница. Наших ребят скоро обучать будет.

– Откуда ты взяла? – шепнула Галина. – Я еще и назначения не получила.