Дом на горе

Костя между тем, сделав большой круг по реке, направил коня к берегу. Здесь он сполз с мокрой спины лошади, нарвал осоки и, как мочалкой, принялся тереть лоснящиеся бока Гордого, его грудь и спину.

– Ну, что же ты? Клюквы объелся? – насмешливо спросил он, заметив растерянное лицо Паши Кивачева. – Купать, так купать… Командуй!

Кивачев уныло махнул рукой – нет, не слушают его ребята, всегда этот Ручьев сделает по-своему.

– Купайте, коли так, – уныло согласился Паша.

Река забурлила, закипела, словно в ее глубине разыгрались могучие сомы. Четкое отражение прибрежных кустов исказилось, светлые перистые облака порвались в клочья. О берег заплескались мелкие, частые волны.

Глава 2. «ГВОЗДИ»

Неожиданно Костя услыхал песенку. Ее пели два голоса: один был глуховатый, с хрипотцой, другой – тонкий, срывающийся. Певцы пели не очень складно, но громко, с удовольствием и, наверное, были уверены, что лучше их никто еще не пел.

Как ни прислушивался Костя, он не мог понять песни и только улавливал отдельные слова о походе, о золоте, о бруснике.

Но вот из-за кустов вынырнул вихрастый мальчуган с палкой в руках.

– Колька! – крикнул Костя, и лицо его озарилось улыбкой.

Но в то же мгновение он нахмурился: не годится все же так откровенно выражать свою радость, даже если встречаешь родного брата, которого не видел целый месяц.

Зато Колька Ручьев – а это действительно был он, веселый, никогда неунывающий Колька, бравый путешественник и великий проказник, – своих чувств не скрывал.

– Костюха! – завопил он, зачем-то с размаху швырнул в реку суковатую палку, верой и правдой служившую ему с первого дня похода, и бросился брату на шею: – Вот здорово, что я тебя первого встретил!

– Да обожди ты!.. Грязный весь… дымом пропах, как головешка. – Костя легонько отстранил братишку и придирчиво осмотрел его с ног до головы.

– Слушай, ты с конем? – Колька с восхищением взглянул на Гордого. – Прокати разок! На рысях!

– Стой, стой передо мной, как лист перед травой! – прикрикнул Костя. – Ну и вид же у тебя… Бродяга ты, а не путешественник! Кепку потерял, рубаху прожег, лицо все в ссадинах… Хорошо еще, что живой вернулся, в болоте где-нибудь не завяз.

– А мы было завязли в Больших Мхах, вот с ним вместе! – выпалил Колька и кивнул на подошедшего дружка, Петю Балашова.

Но тот сделал предостерегающий жест, и Колька быстро спохватился:

– Это ничего. Мы выкарабкались. А знаешь, какую мы песню сочинили! – И он вновь с воодушевлением пропел о золоте, двух реках и бруснике.

– Какое золото? – с досадой отмахнулся Костя. – Чего ты мелешь?

– Ну, не золото… охра! Варя говорит: наша находка имеет всенародное значение. А еще зуб окаменелый нашли… исторической давности. А еще двум ручьям название дали…

И, как старший брат ни хмурил брови, Кольку нельзя было удержать. С облупленным носом, в прожженной угольками рубахе, с ссадинами на лице и руках, он сиял, как именинник, и без умолку тараторил о ночевках у костра, синих огоньках на болоте, заповедных ягодных местах, о студеных ключах в оврагах…

– Слушай, Колька, можешь ты переключиться на первую скорость? – поморщился Костя. – Ты мне лучше скажи: почему вы с Петькой от пионеров отбились?

– Пионеры по большой дороге пошли, к школе…

– А вы последними ползете?

– И вовсе не последними, – возразил Колька. – Варя сзади идет. Мы с Петькой на болото ходили. В разведку. Ох, и брусники там, Костя!

– Та-ак… понятно… А Варя, значиг, по болоту бегала, искала вас, малолеток?

– Да мы и сами бы вернулись… Тут от села близко. Разведали бы и вернулись.

– Уж вы бы разведали! – не на шутку рассердился Костя и вдруг неожиданно выкрикнул: – Гвозди вы, а не ребята! – Он взял Кольку за ворот рубахи и притянул к себе: – Вот что, гвоздь: лети домой, бери мыло, мочалку и мойся как миленький. Приду – я тебе устрою проверочную, контрольную…

Колька с сожалением покосился на жеребца – как видно, ни шагом, ни рысью ему сегодня прокатиться не удастся. Шмыгнув носом, он уныло поплелся к дому и все не мог решить, как же понимать слово «гвоздь» – очень это плохо или плохо только наполовину.

Не успели Колька с Петькой пройти и десяти шагов, как тоненько зазвенел звонок, и на тропке, что вилась по берегу реки, показался на велосипеде Витя Кораблев.

Никелированная дужка руля сияла на солнце, от мелькания спиц рябило в глазах, за колесами тянулся тонкий узорчатый след.

Этот новенький велосипед Вите Кораблеву купил его отец, Никита Кузьмич, после того как сын весной с отличием сдал экзамены за седьмой класс. Вручая велосипед сыну, отец пошутил:

– Катайся, сокрушай машину, выписывай любые фигуры, но желательно, чтобы было поменьше «восьмерок» да побольше «пятерок». А восьмой класс с похвалой окончишь – мотоцикл куплю, не пожалею. Мы люди с достатком…

По этому поводу злые языки в школе даже острили, что Витя Кораблев, с его способностями, к окончанию десятого класса обзаведется всеми видами транспорта, вплоть до автомобиля и моторной лодки.