Дом на берегу

Миссис Пибоди хотелось поговорить о дочери. Но она только пробормотала что-то о том, что даже Лусия относилась к ней лучше, чем дочь, родная кровь, и начала:

– Когда я устроилась в этот дом… после смерти мужа; негодяйка Магнолия звала меня жить к своим кенгуру, но я все еще была очень сердита на нее и даже слышать не хотела… мастер Колин был совсем младенец, а уже сирота. Неудачные роды… Грустно – никогда не видеть мать. Может, поэтому он такой, бедняжка?

Я едва помнила свою маму. Она умерла от туберкулеза, когда мне только исполнилось пять.

– А его отец?

– Погиб. Странным и жутким образом, – миссис Пибоди выдержала паузу, но я молчала, и она неохотно продолжила: – После смерти хозяина главным в доме стал мистер Леонард. Кто бы мог ожидать, что мистер Леонард возьмет на себя заботу о мастере Колине… он ведь вроде не очень-то заботливый, по натуре своей, мистер Леонард. Вечно размышляет о своем. Но к мастеру Колину есть у него странная привязанность. А мастер Колин же очень болен… он всегда был слабеньким. И у него аллергия почти на все. То ему нельзя, это нельзя, да он ничего и не хочет – воротит нос, чего ни принесешь. Питался бы одним шпинатом. Он однажды у нас чуть не умер, съев два апельсина. И болеет каждую зиму. В прошлую его так схватило, что я с ним распрощалась раз в пятнадцатый, и уж была уверена, что на этот раз точно не зря.

Голос миссис Пибоди звучал вроде бы сочувственно, но я различала неискренность. Я вдруг подумала, что для нее смерть Колина стала бы событием в монотонной жизни, и в этом смысле даже представлялась желанной. Кроме того, она избавилась бы от дополнительных хлопот, ведь ей приходилось готовить Колину отдельно и ухаживать за ним.

– Вот тут и стало заметно, как Леонард дрожит над кузеном. У него будто разум помутился. Я говорю ему, что нужно врача, пока не поздно, а он в ответ: «Никаких врачей. Я буду лечить его сам». Уж не знаю, как он его лечил, только мне и близко запретили подходить к комнате мастера Колина, а дом весь пропах сладкой вонью – трава или что-то. Потом неделю не выветривалось. У меня аж голова кружилась от этого запаха. Мастер Колин проспал четверо суток и проснулся здоровым.

– Какие удивительные вещи известны мистеру Леонарду.

– Даже чересчур удивительные, – проворчала миссис Пибоди, не вдаваясь в подробности. – Он много путешествовал в молодости, много узнал. А теперь почти не выезжает, запер себя здесь. Этот мрачный дом… Мастер Колин родился в нем и никогда не покидал его пределов. Совершенно неподходящее место для ребенка. Никого поблизости, тем более семьи с дитем подходящего возраста. Откуда взяться друзьям? Бедненький, бедненький. Но дом все-таки ужасный, старый, – неожиданно заключила миссис Пибоди.

Далее она заговорила о доме, об огромных окнах, впустивших бы много света, но вечно занавешенных тяжелыми бархатными шторами, которые пропылились насквозь, а мистер Леонард запрещает снять их и выстирать, и от пыли миссис Пибоди начинает чихать, и что это вообще за пыль такая – только протрешь, спустя секунду лежит ровным серым слоем, будто дом только и мечтает утопить себя в грязи.