Дом на берегу

Мы вышли к насыпи у самого туннеля. Чуть поодаль, слева от нас, был оборудован сводчатый подземный переход на другую сторону железной дороги. Под аркой, спасаясь от мух, стояло несколько коров.

— Видите, — сказал инспектор, — если хочешь попасть на поле по ту сторону насыпи, совсем не обязательно идти через рельсы. Для этого существует переход, вон там, где коровы.

— Да, сказал я, — но профессор мог не заметить его, если шел чуть выше по полю. И потом напрямик через пути быстрее.

— Быстрее? — воскликнул мой спутник. — Лезть на насыпь, протискиваться через проволоку, потом чуть не кубарем катиться на рельсы — и все это в темноте? Лично я на такое не отважился бы.

И тем не менее мы все это проделали, правда, при ярком свете дня. Инспектор шел впереди, я за ним. Когда мы перебрались через проволочное заграждение, он указал мне на обвитую плющом заброшенную хижину, видневшуюся в нескольких ярдах вверх по насыпи прямо над железнодорожным полотном.

— Мы были здесь вчера, поэтому трава кругом примята, — пояснил он, — но след, оставленный профессором, когда он полз от рельсов наверх к хижине, был виден совершенно отчетливо. Он уже явно терял сознание, и это потребовало от него почти сверхчеловеческих усилий и мужества.

Какой мир окружал в тот момент Магнуса — настоящее или прошлое? Значит ли это, что Магнус, сбегая с пригорка, не видел и не слышал товарняка, который с грохотом мчался к туннелю? А когда голова поезда уже скрылась в туннеле, не ринулся ли он прямо через рельсы, поскольку для него это все еще был луг, спускавшийся к реке, и вот тут его и сбило тяжелым, чуть покачивающимся на большом ходу вагоном? В каком бы мире ни настиг его этот удар, он оказался смертельным. Магнус, очевидно, так и не узнал, на что он налетел. Инстинкт самосохранения заставил его доползти до хижины и там — дай Бог — ему посчастливилось тут же впасть в забытье, и он не успел ощутить страха одиночества и близкой смерти.

Мы стояли и разглядывали пустую хижину, и инспектор показал мне угол, в котором умер Магнус. Но все это было настолько обыденным и безликим, словно какой-нибудь сарай для садового инвентаря, хозяин которого давным-давно умер.

— Уже много лет здесь никто не бывает, — сказал он. — Раньше железнодорожные рабочие приходили сюда разогреть чай и перекусить. Теперь они предпочитают пользоваться другой хибаркой, чуть подальше, да и то не слишком часто.

Мы развернулись и пошли назад по своим следам вдоль заросшего травой крутого склона к проволочному заграждению, через которое только что перебрались. Я окинул взглядом холмы на противоположной стороне долины: некоторые из них были покрыты густой лесной порослью. Слева виднелась ферма, над ней — строение поменьше, а дальше к северу — еще несколько домов. Я спросил у инспектора, что это. Ферма называлась Колуит, в домике повыше когда-то была школа, а дома в отдалении — еще одна ферма, Стрикстентон.

— Здесь проходит граница сразу трех церковных приходов, — пояснил инспектор. — Тайуордрет, Сент-Семпсонс (или Голант) и Лэнливери. Крупнейшим землевладельцем здесь считается Кендал из Пелина. Кстати, вот прекрасная старинная усадьба для вас, поскольку вы интересуетесь этими вещами… Пелин находится вниз по дороге на Лостуитиел. Уже много веков усадьба принадлежит этому древнему роду.

— А сколько веков?

— Ну, мистер Янг, я не знаток. Четыре, может быть?

Слово «Пелин» никак не могло преобразоваться в «Триджест». Ни одно из названий в округе не напоминало Триджест. И тем не менее жилище Оливера Карминоу — усадьба или ферма — должно находиться где-то неподалёку, если до него можно было дойти пешком, ведь именно туда направлялся Магнус, следуя за Роджером.

— Инспектор, — сказал я, — даже сейчас, несмотря на все, что вы мне показали, я продолжаю думать, что профессор Лейн искал верховье ручья где-то в долине, чтобы перейти на другую сторону.

— С какой целью, мистер Янг? — И он испытующе взглянул на меня — не то чтобы с подозрением, просто ему хотелось понять, куда я клоню.

— Когда увлекаешься прошлым, — сказал я, — будь ты историк, или археолог, или даже топограф, то это как жар в крови: не находишь себе места, пока не откроешь разгадку тайны. Я думаю, профессор Лейн был одержим какой-то идеей, поэтому он и сошел с поезда в Паре, а не в Сент-Остелле. Из каких соображений он решил пересечь долину, невзирая на железнодорожные пути, мы, вероятно, никогда не узнаем.

— И стоял на насыпи, ждал, когда подойдет поезд, а потом вдруг почему-то сорвался с места и налетел на один из последних вагонов.

— Инспектор, я честно не знаю. Слух у него был хороший, зрение тоже, и он любил жизнь. Не мог он броситься под поезд сознательно!

— Надеюсь, вам удастся убедить коронера. Во всяком случае, меня вы уже почти убедили.

— Почти? — переспросил я.

— Я ведь полицейский, мистер Янг, — я чувствую, что в этом деле не хватает какого-то звена. Но, согласен, скорее всего, мы так и не узнаем — какого.