Дом малых теней

— Что? — огромная напудренная голова повернулась.— Никакого ребенка нет,— добавила Эдит, словно Кэтрин сказала что-то донельзя глупое человеку пожилому и раздражительному, что, собственно, вполне могло быть именно так. Особенно если у окна была Эдит. «Но это же невозможно».

— Кажется, этот кто-то карабкался…

— Карабкался? Да о чем вы? Здесь только я. И Мод. И, как вы можете убедиться…— она разжала хрупкие, обтянутые перчатками ладони, словно указывая на кресло-каталку.

— Ав комнате…

— О чем вы говорите? В какой комнате?

Они добрались до холла.

— В комнате со «Славой». Там был шум. Звук. И я подумала…

— Птица? У нас птицы во всех дымоходах. Никак их выгнать не можем.— Эдит подняла свой маленький колокольчик и принялась им слабенько трясти.

Кэтрин наклонилась, желая помочь ей.

— Оставьте!

Где-то в глубине Красного Дома открылась дверь, и Кэтрин узнала шарканье старых, усталых ног Мод.

После того как Мод пристроила Эдит с ее креслом в лифт, что сопровождалось множеством замечаний и указаний, совершенно излишних, по мнению Кэтрин, и когда Эдит и ее кресло начали неспешный, но шумный подъем, хозяйка в последний раз взглянула на Кэтрин маленькими глазками в обводах красных век.

— Напомню вам, чтобы вы ни словом не обмолвились о том, что видели внутри этого дома. Это частная собственность, вещи пока еще принадлежат нам. Посетители нам не нужны.

Кэтрин не терпелось добраться домой и рассказать все Майку.

— Конечно. Визит сугубо конфиденциален.

Эдит продолжала смотреть на нее с неприятной напряженностью. Кэтрин перевела взгляд на Мод, но та смотрела сквозь гостью — взор экономки был направлен на вестибюль перед входной дверью.

— До свидания,— воззвала Кэтрин к удаляющейся фигуре Эдит Мейсон, трясущейся на дребезжащем подъемнике. Ответа не последовало.— И еще раз спасибо.

Мод молча проводила Кэтрин до выхода. Большую часть времени, что она провела в этом доме, ей хотелось бежать отсюда, теперь же прорезалось отчаянное желание остаться и увидеть больше. Да, здесь над ней поиздевались, но и раздразнили любопытство.

На пороге Красного Дома экономка бросила быстрый взгляд через плечо в сторону вестибюля, откуда доносились скрипучие звуки подъемника. И, не глядя на Кэтрин, Мод схватила ее руку и вдавила свои крепкие мужские пальцы в ладонь Кэтрин, оставив там клочок бумаги.

— Нет-нет, вовсе не обязательно…— обратилась Кэтрин к захлопывающейся двери, решив, что экономка подала ей на чай, как коммивояжеру. Она не удивилась бы, узнав, что два таких чудака, живущих вне общества и времени, по-прежнему блюдут такой обычай, но когда она наклонилась и подобрала бумажку, выпавшую из руки на плитку крыльца, она увидела, что это не деньги, а скомканный обрывок оберточной бумаги.

Из-за массивной двери донеслось приглушенное, но истеричное дребезжание колокольчика.

Кэтрин подняла бумажку, покрытую жирными пятнами, расправила, перевернула. Там корявыми большими буквами были нацарапаны три слова: НИ ВЗДУМАЙ ВИРНУТСЯ.

Глава 11

Она дважды влетала колесами в колдобины, будто заснула за рулем. Даже вечер не наступил, а ее поездка домой напоминала езду в темноте по знакомому маршруту. Ее сознание было переполнено тем, что она увидела в этом уникальном доме. Да и свое место в мире она осознавала как-то смутно, как будто возвращалась в прежние места, где ее больше не помнили.

Мир за пределами лугов Красного Дома предлагал ее воображению только пресное и временное. Город, в который она возвращалась, казался предсказуемым и не оправдывающим ожиданий. Аналогичные чувства вызывал когда-то Британский Музей, когда она проводила там воскресные дни, чтобы не торчать в убогих комнатушках, которые она снимала в Лондоне.

Чтобы приспособиться к виду автострад, заправочных станций и садоводческих магазинчиков возле Вустера, ей потребовалось сознательное усилие. Надо было срочно перестать воспринимать эту местность как нечто чужое и незнакомое — а то, что она увидела и пережила в Красном Доме, этому отнюдь не помогало.

Воздействие странного дома и ощущение собственной неуместности в его стенах самым неприятным образом смешивалось с воспоминаниями о ее детской отчужденности в Эллил-Филдс. Чувства, которые она не хотела пробуждать, снова терзали ее сердце. Приближаясь к Херефорду, она даже подумала вовсе не возвращаться в Магбар-Вуд и расположенный по соседству Красный Дом. Пыталась придумать, что скажет Леонарду в свое оправдание. В приступе тошнотворной паники, вызванной защитным инстинктом, подавлять который ее научили психотерапевты, она на мгновение подумала: а не убежать ли куда-нибудь в совсем новое место и не возвращаться. Но остались ли такие места?

Она припарковалась возле своей квартиры в Вустере, вышла из машины — все это напоминало пробуждение от глубокого сна, в котором осталась часть ее существа. Ей пришлось буквально собрать себя заново, прежде чем просто вылезти из машины. А оказавшись в квартире, она с большим трудом преодолела отвращение к собственной мебели и вещам.